Веревки, сдерживавшие меня, лопнули, даря свободу. И ровно в то самое мгновение от костра послышался душераздирающий крик.
— Что… — выдохнула я, опасливо вглядываясь в неспокойные отсветы костра. Подняться на ноги удалось с трудом.
— Нападение нечисти, чтобы твоя легенда была правдоподобной, — ответил на незаданный вопрос маг. — Ты же не думаешь, что твоим словам безоговорочно поверят, не утрудив себя их проверить?
Я хотела честно признаться, что еще ни о чем не думала, что все мои силы уходили на сдерживание эмоций.
Долгие дни я укрывалась от мира равнодушием, но лишь сейчас поняла, как тяжело мне это давалось, сколько энергии уходило на то, чтобы прятаться в этой холодной безучастности от своего горя и всех своих страхов. Безнадежность моего положения скрепляла стенки спасительного кокона, но надежда на спасение… надежда на отмщение сделала их уязвимыми.
Стена трещала, казалось, я слышу, как она хрустит, не в силах сдержать мои чувства.
Я оживала, но как же не вовремя.
— Беги, — поторопил меня Арис.
— Подождите, но как мне с вами связаться? — Медленно и трусливо пятясь назад, подальше от страшного пиршества, звуки которого холодной волной проходились по телу, я беспомощно дрожала в темноте. Непроглядная, эта ночь хорошо подходила для смерти, но никак не для чудесного спасения.
— Я сам с тобой свяжусь, — пообещал маг. — Поспеши. Если девочка умрет, наш план провалится.
Я почувствовала как что-то невидимое толкнуло меня в плечо, поторапливая и направляя.
* * *
Я бежала… а что еще мне оставалось делать?
Бежала, утопая по щиколотку в холодной воде, раня ноги осокой и стараясь не думать о том, что где-то здесь, возможно всего в шаге от меня, мелководье обрывается в бездонную пропасть Черноводной реки — главной, самой широкой, самой глубокой и самой непредсказуемой реки топей.
Если верить сплетням, Черноводная, исток которой находился где-то среди далеких высоких гор, каким-то чудом проходила по территориям Болотного царя, не потерявшись в топях, бережно выносила свои воды людям и тянулась до самого восточного моря, за неспокойный нрав и частые шторма зовущегося Диким.
Бежала, не видя ничего вокруг, боясь споткнуться и упасть или налететь на дерево… или на что-нибудь похуже. Что-то живое, хотя бы условно, и голодное.
Боялась, что давно сбилась с курса, что не смогу найти ни наболотник, ни царевну… но все равно бежала.
Оскальзываясь, свалившись пару раз в холодную воду, разодрав рукав платья, а вместе с ним и руку какой-то корягой, спрятанной в воде: поднявшейся и затопившей все окрестности по случаю весны, да так до сих пор не вернувшейся в свои границы… Я позабыла про боль, не чувствовала холода, почти не ощущала своего тела.
