— Что?
— Не от меня. Видишь ли, у них особые отношения. Твой отец пытался убить моего пару месяцев назад… Сайлус не забыл и не простил. Генри Найт сейчас у него.
Не поддаваться панике и страху! Не поддаваться!
— И что он хочет взамен? — сдавленно поинтересовалась я, чувствуя, как холодок прошелся по позвоночнику.
— Чтобы мы в течение суток закрепили эйо, — ответил модифицированный и принялся медленно расстёгивать пуговицы рубашки, не сводя с меня тяжелого взгляда.
— Что ты делаешь? — прошептала едва слышно, напрягаясь как пружинка, готовая в любой момент сорваться.
— Я помню про соглашение. Знаю, что ты меня возненавидишь, но… В этом случае есть небольшой, но шанс, что ты меня простишь. Не сразу… потом. А вот смерть своего отца нет.
Дёрнулась, откидываясь в сторону и пытаясь выскочить из кровати.
Не вышло.
Цепкая, сильная рука схватила за лодыжку, рывком возвращая назад.
Упасть на подушки, задержав на мгновение дыхание и снова броситься в бой.
Удар, еще один. Но это всё равно что биться о стену. Непробиваемую и непрошибаемую.
Мои руки поймали, замком закрепили запястья над головой, нависая сверху, придавливая телом и мощью звериной энергетики.
— Пусти…
— Мари, — голос мягкий, нежный, обволакивающий.
Фальшивый! Насквозь! Они все здесь фальшивые и лживые! А я-то дурочка поверила, что может быть иначе. Что он другой. Пожалела. Идиотка!
— Мари!
Рык заставил вздрогнуть, затравлено поднять глаза и задрожать.
— Успокойся.
Не просьба, приказ. Он волнами прошёлся по телу и что-то внутри замерло, вытянувшись по струнке. Почему что-то, проклятое эйо, которое он в меня подсадил. Даже собственному телу я теперь не могла доверять.
— Ненавижу.
Замер, желваки заиграли на скулах, а в глазах полыхнула самая настоящая ярость.
Не нравится? Отлично, мне тоже.
Свет лампы падал наискосок, и половина лица мужчины оставалась в тени, еще более усиливая драматический эффект.
Мне хочется убедить себя, что это дрожь страха и ничего иного. Дело совсем не в жаре его тела, от которого плавится всё внутри. И аромат его тела совсем не будоражит моё сознание. А янтарный взгляд пугает, совсем не возбуждая.
— Мари, возьми себя в руки.
— А ты отпусти, — прошептала в ответ, стараясь унять дрожь тела.
— Всё равно не сбежишь.
Ведь прав, гад. Не сбегу. За дверью охранники. За окном три этажа до земли. И даже сугробы не смягчат моего падения. А лишаться так бездарно жизни я не собиралась.
— Насиловать будешь? — холодно спросила у него, прекратив дёргаться и вырываться.
