— Надо же какая щедрость, — выдохнула она, презрительно скривив губы.
— Но могу и передумать. Хочешь снова стать игрушкой модифицированного?
Кейт отвернулась назад к окну, убирая волосы за спину.
Молчание, которое дало ему мгновение передышки. Оказывается, это сложно, так ненавидеть.
— Ты изменился. Неужели это бремя власти так на тебя повлияло?
— Ты меня не знаешь.
— Рейф… рассказывал, — на имени брата она всё-таки споткнулась и голос задрожал. — Он тобой гордился. Любил. Говорил, что ты не похож на остальных.
— Пытаешься воззвать к моей совести?
— А она у тебя есть?
— Надо же, как заговорила. Осмелела.
Повернулась, смерив его погасшим взглядом серых глаз.
— Ты ничего не знаешь обо мне, — Кейт вернула Стиву его же слова, добавив: — И о моих чувствах. Ничего.
— Я знаю, что твои чувства убили моего брата. Этого достаточно.
Плечи поникли, и она подошла к конверту, доставая бумаги. Взглянула, скользнув равнодушным взглядом, и спросила, не поворачиваясь:
— Сколько у меня времени?
— Десять минут. Шофёр внизу. Прощай, Кейт.
— Прощай.
Стив вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Судорожно вздохнул, опираясь рукой о стену и отпустив голову.
Короткая передышка была жизненно необходима.
Сложно. Играть, притворяться, злиться.
Кейт права, это был не он там в комнате. Не он грубил и язвил. Не он пытался уколоть побольнее, наслаждаясь болью в её глазах.
Но так тоже было надо.
Кейт должна исчезнуть, должна уйти. Уйти и больше не вернуться.
Никогда.
— Так будет лучше, — прошептал Стив сам себе, выпрямляясь. — Так будет лучше для всех. Я не позволю тебе сломать его еще раз. Не позволю убить.
Они пока не понимают, что так правильно.
Есть пары, которые просто не могут быть вместе. Они убивают друг друга своей любовью и болью. Поэтому лучше развести их по разные стороны, в разные уголки мира.
Оставалось надеяться, что Рейф никогда не узнает об этом обмане. Потому что не простит. Стив бы не простил. Хейл справился, как всегда, теперь правду знали лишь единицы. И они будут молчать.
До чего неприятная особа.
Побыла в комнате всего каких-то полчаса, поулыбалась, съела моё пирожное и ушла, высосав из меня энергию и оставляя после себя удушливый аромат туалетной воды и разбитых надежд. Что ж, я не видела Сайлуса Омару, но его жена была той еще стервой.
Первым делом я настежь открыла все окна, впуская в комнату свежий морозный воздух, полный ароматов хвойного леса.
Сразу стало прохладно. Я быстренько стащила с кровати плед и, усевшись в кресло, укуталась им с головой, оставив лишь лицо.
