И Эйсон рассказал сестре все, что только что услышал. Под конец он почувствовал, как предательски дрогнул голос. Глаза у Зефиры стали огромными и совсем несчастными.
— Ты уверен, что ничего не перепутал? — тихо спросила она.
— Абсолютно.
— Но тогда получается, что папа…
— Да, он не наш родной отец, — кивнул Эйсон.
— Но как же так, Соник? — голос сестры выдавал готовые сорваться слёзы. — Кто тогда наш отец?
— А я откуда знаю?
— Но нам же нужно знать! — Зефира смотрела растерянно.
— Предлагаешь пойти и спросить прямо? — съязвил Эйсон.
— Нет, конечно, придурок! Но как-то же можно это узнать.
— Как додумаешься, так сразу мне сообщи, — почти грубо буркнул парень. — А сейчас выметайся из моей комнаты. Я хочу в душ и спать.
— Ой, да перестань ты, — и не подумала сдвинуться с места сестра. — Как будто ты, и правда, сможешь уснуть, узнав такое.
— Знаешь, я, в отличии от тебя, весьма насыщено провел последние насколько часов. А после такого, видишь ли, хочется растянуться на постели и отрубиться. Об остальном я могу и завтра подумать, — соврал Эйсон.
— Фу! Ты мерзкий! Я не хочу ничего знать о твоих похождениях! — скривилась сестра.
— А как будто я, и вправду, собирался тебя в них посвящать! Говорю, выметайся!
На самом деле Эйсону сейчас нужно было пространство, чтобы пережить шок без посторонних глаз. Пусть даже и сестры.
— Соник, а мама… она нам родная? — вдруг спросила Зефира дрогнувшим голосом.
— Ты что, совсем больная, Зефирка? Посмотри на неё и на себя в зеркало! Ну и дура же ты!
На самом деле уж по поводу родства с мамой ни у кого вопросов возникнуть не могло. Ведь они оба унаследовали от неё её смугловатую, золотисто-оливковую кожу, которая как будто притягивала к маме до сих пор взгляды даже парней его возраста. И если у мамы и у Зефирки это выглядело просто потрясающе, заставляя мужчин все время задаваться вопросом, как будет ощущаться эта мерцающая гладкость под пальцами, то Эйсон чувствовал себя временами несчастным. Ему казалось, что этот оттенок кожи и её безупречность делают его похожим на девчонку. Больше всего он мечтал, что покроет все своё тело разными лазерными татуировками.
А еще эти мамины глаза, что достались им с сестрой. Их необычный разрез ни с кем не перепутаешь. Только у мамы они словно жидкий, теплый темный шоколад. Эйсон частенько видел, как мужчины менялись в лице и начинали вести себя, прямо скажем, слегка по-другому, если ловили взгляд мамы, явно стараясь привлечь её внимание. А у них с Зефирой глаза ярко-синие. Нет, сомнений в том, что мама им родная, у него не было.
