— Марко Дрэго вернулся! Слава тебе, Вселенная — мудрая и бесконечная! — рассмеялся друг.
* * *
Дагфинн одернул себя, заставляя свой мозг вырваться из плена этих ядовито-сладких образов. Нельзя позволять себе этого. Он здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям о тех временах, когда он был беззаботен и счастлив, а впереди у него было все — мечты, карьера, любимая, дышавшая с ним одним воздухом.
Он пришёл сюда, чтобы потребовать свои ответы и наказать болью за боль, если это возможно.
Через несколько минут он уже входил в офис «Кассиопеи».
— Добрый день! — прощебетала милая девчушка, окидывая его заинтересованным взглядом. — Вас ждут?
Дагфинн ответил ей слегка плотоядным, нагловатым взглядом, который обычно безотказно действовал на женщин и заставлял их быстренько раздвигать перед ним ноги в любом месте. Прямо сейчас он не был в этом заинтересован, но привычка так вести себя оказалась сильнее.
— Меня всегда ждут, дорогуша! — ухмыльнулся он, видя, как вспыхнула девушка.
Хорошенькая, и он, пожалуй, поимел бы её разок.
— Я Дагфинн Нерайо.
Девушка бросила быстрый взгляд на висевший перед ней в воздухе полупрозрачный экран.
— Добро пожаловать, господин Нерайо. Госпожа Соколовская уже ждёт вас, — и девушка расплылась в довольно искренней улыбке. — Я провожу вас.
— Не стоит. Я прекрасно ориентируюсь в пространстве, милая.
И Дагфинн быстро прошёл по коридору. У него мало времени. Наверняка Фёдор уже в курсе его здесь появления и примчится с минуты на минуту, чтобы защитить своё ворованное сокровище. Только он все равно уже опоздал. Финн пришёл сюда за ответами и обязательно получит их.
Он толкнул дверь и вошёл без стука.
Ирис стояла у окна к нему спиной, и ему показалось, что он услышал прерывистый вздох. Она плачет? Внутри что-то трепыхнулось от этого звука, сворачивая желудок, но Дагфинн резко подавил в себе это волнение. Он никогда не мог выносить её слёз. Даже когда Ирис просто была расстроена, ему всегда казалось, что его на части рвут, и он никчемный неудачник, если позволяет случаться хоть чему-то, причиняющему Ирис боль.
Прочь эти мысли! Перед ним не его Ирис. Она чужая и почти незнакомая женщина, предавшая его и вышвырнувшая не только из своей жизни, но и из жизни их детей. Сука!
— День добрый, госпожа Соколовская, — черт, его голос, кажется, все же выдает его волнение.
Ирис резко обернулось, и Дагфинн сжал до хруста зубы, от того, как же больно было на неё смотреть. Почему она не могла измениться до неузнаваемости за эти годы? Как может такое быть, что её кожа по-прежнему светится изнутри, заставляя его пальцы судорожно скрючиться от потребности прикоснуться, как и тогда — в самый первый день? Это желание преследовало его всегда, стоило лишь увидеть её.
