Я сидела на своей родной кровати, в незашторенное окно падал лунный свет, а на пороге стояла сонная мама:
— Что случилось? Ты чего кричишь? Кошмар приснился?
Я с трудом перевела дух:
— Да… что-то ужасное…
— Что? — мама подошла и села на краешек кровати.
— Не помню… совсем не помню… но что-то ужасное… страшное… не хочу вспоминать, не хочу!
— Ну и не вспоминай. Ты дома, мы с папой здесь, всё в порядке. А это был только сон.
Она уложила меня, поправила одеяло:
— Спи. А то не выспишься. Скоро утро.
Мама вышла, а я встала и, подойдя к окну, стала смотреть на тёмный двор, освещаемый только лампочками у подъездов. Сердце отчаянно билось, в ушах всё ещё стоял гул, который я слышала во сне, но вспомнить, что мне снилось, я так и не смогла. Да я и не особо пыталась.
… А на следующий день я выяснила, что дико боюсь лифтов. И потом ещё много лет даже на девятый этаж к друзьям ходила пешком, если у меня не было попутчиков, которые могли бы отвлекать меня во время подъёма разговорами.
* * *
Я осторожно освободила руку из ладоней Стэнна и, отвернувшись, обеими руками начала гладить громко мурлычущего зверя.
— Так вот почему я боюсь замкнутого пространства, — я не поворачивалась, спиной чувствуя внимательный взгляд Стэнна. — Знаешь, я долгое время в лифтах ездить боялась. В детстве нравилось в них кататься, а потом — как отрезало. И до сих пор, собственно, их не люблю. А сейчас вспомнила, как мне было страшно в этой маленькой пещерке, где я сидела под потрескивающим камнем и молилась, чтобы он не свалился и не придавил меня. А потом мне захотелось исчезнуть оттуда, вернуться домой. И я проснулась. И напрочь забыла свой сон. Помнила только, что снилось что-то страшное, и очень не хотела туда возвращаться. Наверное, поэтому мне этот сон и перестал сниться.
— Наверное…
Стэнн положил мне руки на плечи, и от этого простого жеста у меня отчаянно забилось сердце, а по телу пробежала дрожь.
— Но сейчас ты здесь, и я очень этому рад.
— Я тоже рада, — взглянув на него через плечо, улыбнулась я, пытаясь взять себя в руки и от этого ещё больше смущаясь. — А ещё я рада тому, что мне не придётся пешком топать. Ты ведь довезёшь меня, правда?
— Конечно! Залезай!
— Милый зверь! — обратилась я к гепарду. — Ты прокатишь меня до города?
«Милый зверь» боднул меня головой так, что я покачнулась, и зевнул, показав все свои великолепные острые зубы.
Я сочла это знаком согласия и с помощью Стэнна уселась на мягкую кожаную попону, которой была покрыта спина этого необычного средства передвижения. Стэнн уселся сзади и тронул поводья.
