Пожалуй, и всё. Остальное — сплетни про аристократию, которые я, впрочем, тоже внимательно слушаю и запоминаю. Вот только к моим переживаниям они никак не относятся.
Я дохожу до квартала Исполинов, открывает который Академия Правосудия. В отличие от остальных домов это здание высотой всего в двадцать пять этажей, но оно самое широкое среди многоэтажек района.
Прямые линии фасада вмиг настраивают на серьёзный лад, а огромной высоты слова: 'Справедливость — превыше всего', наверное, в миллионный раз отдаются ознобом вдоль позвоночника.
Академия выглядит как обычно за исключением одного маленького нюанса. Государственный флаг и флаг учебного заведения приспущены в честь траура. Странно, ведь в газетах ничего не писали!
Пересекая площадь перед зданием, разглядываю оба полотнища, целиком развернувшиеся на ветру. Любой прохожий, вздумай он сейчас поднять голову, увидел бы во всей красе золотые щит и меч на чёрном фоне — эмблему Академии. А рядом на белом стяге — золотого змея, кольцом обвившего синий треугольный камень неправильной огранки. Этот камень символизирует Дийон, а его грани — реку Арлет, которая ныне объединяет провинции. Но ещё три века назад она служила разграничительной линией между четырьмя государствами. Потом в Рино на свет появился некто Ферри Амбро, к своим сорока годам путём дипломатии и переговоров объединивший эти земли в одну страну и вошедший в историю как Ферри та Амбро Бескровный ({прим. автора: 'та' обозначает принадлежность к королевскому роду}).
Его подданство приняли даже жители острова Од, но оно до сих пор носит весьма условный характер — там свои законы, своя религия, свои традиции. А о традициях Академии кое-кто явно забыл. За шутку с флагом ожидает не вразумляющая беседа с ректором, а отчисление!
В здании Академии всё идёт своим чередом. Никто не бегает, не кричит, не закатывает истерики, что ещё больше убеждает меня в правильности догадки на счёт шутки с флагами.
Предъявив на входе пропуск, вливаюсь в толпу учащихся. Мне она всегда напоминает море: тёмные волны с яркими бликами, находящиеся в вечном движении. Невольно касаюсь золотого канта на воротнике своей чёрной формы.
Кое-где в толпе мелькают фигуры праздно одетых посетителей — это в основном абитуриенты с родителями. Их очень просто вычислить по испуганным лицам и кричащему взгляду: 'Создатель! Куда мы попали?'. Я их понимаю. Для неподготовленного человека Академия представляется чем-то средним между приютом для душевнобольных и гигантским ритуальным бюро.
