— Может-может, — отвечаю рассеянно и оглядываюсь по сторонам, — но не будем заранее впадать в отчаяние. Мы ведь даже не огляделись вокруг толком!
Спальня становится последней комнатой, подвергшейся тщательнейшему осмотру, а попросту — обыску. Результата нет.
Рен выглядит расстроенным и вымотанным — того и гляди, упадёт в хозяйское кресло.
— Какие действия предпримем теперь?
Закрывая ящик комода, я его аккуратно придерживаю, чтобы не производить лишнего шума.
— Тебе ничего не показалось странным?
Усталость берёт своё, и мне очень хочется, обернувшись к сокурснику, облокотиться на такой удобный и надёжный с виду предмет мебели. Из последних сил заставляю себя стоять прямо.
— Показалось, — фыркает Рен, — такого идеального порядка как в этой квартире просто не может быть. Как думаешь, не в этом ли кроется отгадка тайны смерти профессора?
Смешно! Я даже позволяю себе улыбнуться.
— Насколько мне известно, за профессором Обели не закрепилась слава мизантропа, отшельника или молчуна. Он нормально общался с людьми. У него наверняка были единомышленники, и с другими учёными он должен был поддерживать связь. Верно?
Глаза молодого человека вновь загораются интересом.
— Ещё как общался! — соглашается он с моим предположением. — Многие одарённые студенты с его помощью смогли найти себе приличные места. У профессора был широкий круг знакомств. Если ученик обладал талантом, но не имел связей, профессор Обели по собственной инициативе и совершенно безвозмездно использовал свои.
— Так почему же мы не нашли ни одного письма? — задаю провокационный вопрос и для усиления эффекта изгибаю левую бровь.
Сокурсник замирает с открытым ртом. Подхожу к нему и пальчиком поднимаю нижнюю челюсть. Единый! Какая непосредственность!
— Мы же всё обыскали! Где они могут быть? — Рен сбит с толку.
— Пока не знаю. Только найти их стоит непременно. Возможно, профессору присылали письма с угрозами.
На лице молодого человека отражается внутренняя борьба, и я не могу оставить это без внимания:
— Тебе что-то известно?
Рен неуверенно качает головой, но немного помолчав, всё же решается.
— Не то чтобы я так уж пристально следил за профессором, но время от времени у нас с ним случались беседы. Последняя состоялась на прошлой неделе, — молодой человек смотрит на меня извиняющимся взглядом, — я бы не сказал, что он был чем-то напуган или обеспокоен. Скорее, наоборот.
— Тем не менее письма нужно найти. Во-первых, он мог не придать угрозе значения. Во-вторых, эта угроза могла быть настолько завуалированной, что профессору не удалось её распознать, за что он и поплатился жизнью.
