И в такой душещипательный момент появилась я, мешая личному счастью весельчака Фрола. При посторонних вести столь откровенный разговор не слишком-то удобно, поэтому я хотела спрятаться за чем-нибудь или вовсе вернуться, но уже была замечена мамочкой Доож.
— Одарённая вернулась, — крикнула она и мне послышались слёзы в её голосе. — Ну, пора в путь? В Храм теперь тебе дорога.
А, ну конечно, здесь всем, кто силой обладает, только туда и приходится отправляться. Вчерашнее представление в моём исполнении к другому выводу и не могло привести. Пришлось перестать пытаться скрыться за чахлым кустиком и подойти к парочке.
— Здравствуй, Фрол.
— И тебе здоровья, странница. Слыхал, что ты тоже жрицей станешь. Значит, боги благословили меня, когда послали встречу с тобой. Не держи уж зла, если что не так, — понуро склонил голову усач.
Да я же к нему со всей душой, хороший мужик, весёлый и добрый, а ещё мне кажется, что искренне он всё говорил о своей любви. Раз уж в этом мире к жрицам с почтением относятся, то почему и не воспользоваться?
— За мной монахи должны прибыть, но чего их тут ожидать? Подвезёшь меня, Фрол, к святилищу же одна дорога, не разминёмся?
— А чего не подвезти?! Завсегда рады.
Одобрительно и даже важно кивнув, правда, пришлось постараться, чтобы не рассмеяться, я попросила селянина подождать меня, а сама ушла в дом и великанщу с собой утащила.
— Для чего ты здесь, Доож?
Женщина, кажется, оторопела от моего простого вопроса и задумалась.
— Самой-то мне уже ничего не надобно. Людям помогаю, — наконец, ответила она.
— Ты бежишь от чего-то или кого-то? Надеешься, что все горести забудутся, если думать только о других? — не знаю, откуда такие мысли взялись в голове, но именно так мне и показалось.
Неожиданно Доож разрыдалась и почти рухнула на одну из лавок. Не такой реакции я ожидала, но поняла, что горе может выходить по-разному. Пусть поплачет и по-новому посмотрит на мир и на своё место в нём, а мы с Фролом подождём. Вещи мои, как я заметила, уже уложили в котомку и даже еды кое-какой туда добавили, не забыв и флягу, наверное, наполнить. В дорогу всё собрано, осталось только одно дело закончить, чтобы спокойно покинуть тех, кто пригрел меня в неизведанном мире.
Доож оказалась сильной не только физически, она быстро успокоилась и посмотрела на меня припухшими и очень несчастными глазами.
— Права ты, одарённая. Другим помогать легче, чем простить собственные обиды. Может, и немного я видела в жизни, но ничего в том не было хорошего, а как сюда пришла, так, почитай заново жить начала. Надеялась вымолить себе у богов счастья хоть толику и деточку народить. Почитай, как пять годков замужем была, а так и не отяжелела. Супружник мой лютовал, бывало, и побить мог, когда не в духе, вот я и решилась в святилище отправиться. Только вскорости письмецо мне муж прислал, что не жена я ему боле. Нужна была для работы, а раз из дома ушла, то он уж и другую привёл, которая ему двоих сыновей родила. Всё честь по чести расписал, что ходил он к ней в соседнее село все годы, что жили мы с ним. А брак наш расторгли по причине моей бездетности. Вот и стало мне некуда идти, уж лучше я здесь останусь, думала. Да вот Фрол душу мне выворачивает, манит несбыточными надеждами. Больно мне слышать слова его, не могу больше. Я ведь без любви замуж шла, меня и не спрашивали в своё время — согласился приезжий один взять, отец и рад был. Вот так оно.
