: «Можно сравнить рассудок человека с театральной сценой неопределённых размеров, рампа которой очень узка, но сцена, начиная от рампы, расширяется. Перед этой освещённой рампой есть место лишь для одного актёра. Далее, на разных планах сцены, находятся различные группы, которые тем менее отчётливы, чем дальше они от рампы. Ещё дальше этих групп, в кулисах и на далёком заднем плане, находится множество тёмных форм, которые иногда внезапный вызов выводит на сцену или даже к огням рампы. Этот муравейник актёров всех разрядов всегда в каком-то брожении, которое выдвигает корифеев, поочерёдно появляющихся перед нами как бы в волшебном фонаре
24.
Это поразительное описание совершенно аналогично данному в 10-й книге «Исповеди» св. Августина, но этот последний говорит лишь о памяти; тем не менее, мне кажется, что он отчётливо понимает — а для меня это несомненно — что память принадлежит к области бессознательного.
Как предполагает Фуйе, краевое сознание имеет, очевидно, некоторые аналогии с очень расплывчатыми, но осознанными идеями, в то время как на другом конце цепи последовательность бессознательных слоёв, вероятно, непрерывно смыкается с рефлекторными явлениями, как это заявляет Спенсер 25. Таким образом, два состояния, которые Фуйе желает противопоставить бессознательному, являются, видимо, лишь его крайними случаями; это заключение, однако, Фуйе отбрасывает 26 на основании аргументов, которыми бесполезно утруждать читателя.
