– В ближайшее время… сегодня же, – поправил себя шеф, – тебе предстоит добыть для меня очень важную информацию.
Я почувствовал опасность в том, как легко и поспешно шеф перешёл от счастливо посетившего его озарения к конкретным практическим действиям.
– Может быть, имеет смысл дождаться новостей от Жабина? – с надеждой спросил я. – И вы, кстати, давно не заглядывали в почту. Возможно, благодаря новой информации вы захотите существенно скорректировать ваши планы в отношении меня?
Моё предложение было настолько разумным, что шеф не решился со мной спорить.
– Ты прав, сначала надо проверить почту.
Он надел очки, поднял крышку ноутбука и задвигал мышкой по полированной поверхности бюро; работать без мышки он не мог: перемещение курсора в нужную позицию экрана с помощью подушечки пальца занимало у него не меньше минуты. Завершив необходимые манипуляции, он с воодушевлением сообщил:
– Есть фотографии.
И после строго добавил:
– Пересылаю тебе и прошу исследовать со всей тщательностью.
– О тщательности можно было не напоминать, – огрызнулся я.
Шеф хотел возразить, но у него зазвонил телефон.
– Добрый день!.. В гараже?.. Совсем ничего?.. В печке?! Ошибки быть не может?.. В высшей степени полезная… Да, непременно… До свидания.
Я слушал разговор шефа, сгорая от любопытства.
– В гараже у Александра обнаружили тёткин телефон. В телефоне не нашли ничего, заслуживающего внимания, но сам факт!
Александр продолжал преподносить нам сюрпризы.
– Как он объяснил эту находку? – спросил я.
– Незатейливо: взял на память, когда был в коттедже.
– Юрий Львович, помните, вы сказали, что тот, кто взял телефон во второй день после убийства, Ревун не убивал? Значит, Александр не убивал свою тётку?
– Не убивал, если Ветрова на самом деле видела телефон в кухне. Но я не нахожу никаких причин, которые вынудили бы её лгать.
– А что там с печкой?
– Помимо обгоревшей наволочки криминалисты обнаружили крохотный кусочек чудом не сгоревшей хлопчатобумажной ткани.
– Они смогли объяснить его происхождение?
– Нет. Но у меня только что появилось предположение, в связи с которым ещё раз прошу тебя: исследуй фотографии с особой тщательностью.
Я приступил к работе.
Труп Лескова лежал на полу навзничь, руки были разбросаны в стороны, кривые ноги сведены вместе. Вокруг затылка разлилась лужа крови, глаза были закрыты. Больше всего меня интересовало лицо, коим я и занялся, рассматривая его при максимальном увеличении сантиметр за сантиметром.
