– Юрий Львович, я жалюзи подниму? – тихо, чтобы не нарушить ход его размышлений, попросил я шефа-лектора. – Не возражаете?
– Валяй! – поспешно бросил мне Юрий Львович чуждое ему слово, словно боялся потерять только что с трудом нащупанный пульс искомой мысли; он уже был не со мной, должно быть, где-то во Вселенной и измерял, видимо, её совокупную энергию; не знаю, правда, каким именно прибором.
Слушать шефа, млея на слабом январском солнышке, мне было бы гораздо легче, чем вовсе без солнечных лучей. Я встал, подошёл к окну и полностью поднял жалюзи. Затем вернулся за свой стол и принял надлежащую позу: грудью навалился на край стола, пальцы рук сцеплены ну и так далее.
– …Количество этих проявлений фантастически огромное, неподдающееся человеческому восприятию, но, тем не менее, счётное, раз мы имеем в согласии с Ницше ограниченную величину мировой энергии… – убаюкивал меня голос Юрия Львовича.
Солнечные лучи мягко светили мне в глаза. Где-то очень далеко в моём подсознании Полина играла на скрипке. Лысый дирижёр иногда поглядывал на неё масленым взглядом, отчего она сбивалась, и на щеках у неё от смущения выступал румянец. Я переживал за неё.
– …Таким образом, всякое проявление мировой энергии в прошлом имело место бесконечное количество раз и произойдёт в будущем бесконечное количество раз… Одинаковое положение вещей с неизбежностью повторяется… И неудивительно, Ваня, – круговорот, – улыбнулся Юрий Львович своим потаённым мыслям, – в котором вечно следуют друг за другом совершенно идентичные ряды событий. Ведь у времени нет предела, с этим невозможно спорить, так?
Я вынужден был оставить Полину и видение симфонического оркестра на полукруглой, ярко освещённой сцене и кивнул шефу, покорно опустив и подняв веки:
– Нет, невозможно, Юрий Львович.
– Но идея Великого возвращения отвергает наличие Высшей силы, Небесного провидца, направляющего мировой процесс к цели, поскольку таковых согласно Ницше просто нет, существование протекает без цели и без смысла. Для человека же Вечное возвращение означает своего рода бессмертие. Это, между прочим, противоречит догматам церкви.
Я ещё раз кивком подтвердил, что полностью согласен с Ницше, с Юрием Львовичем и церковью, и решил, что этого достаточно, можно вернуться туда, где по скрипке под пристальным вниманием размахивающего палочкой старого развратника водила смычком моя Полина.
Шеф продолжал:
– Ницше, прошу прощения, тоже эволюционировал. В книге «Так говорил Заратустра» он обращается не к абстрактным явлениям, происходящим во Вселенной вообще, но в качестве предмета исследования обращается к человеку как к явлению, которое, очевидно, тоже подвластно Вечному возвращению…
