Ввалились парни домой часа в четыре утра, явно хорошо поддатые, давясь молодецким ржачем. Шмель первым пошел в душ, а Мелкий засел на кухне, где я его и застала пьяно пялившимся в паспорт, лежавший перед ним на столе. Заметив меня, он суетливо дернулся, сгреб документ и стал неловко совать тот за пазуху.
— Ты чего? — широко зевнув, спросила я удивленно.
— Ничего. — Мелкий заерзал, пряча глаза, и мне это совсем не понравилось.
— Эй!
Что-то однозначно было не так — уж я его как облупленного знаю.
— Я сказал же — ничего! — неожиданно окрысился парень, и как раз из ванной вышел Шмель.
— Лимонка, ты чего? — насторожился он.
— Я? Это вы, кажись, ведете себя странно. Не хотите объяснить, какого хрена происходит?
— А с чего это мы должны? — набычился теперь уже Шмель.
— В смысле? — Я не ожидала такой откровенно агрессивной реакции и тоже мгновенно завелась: — Ты каждую ночь пропадаешь, бухаешь, не просыхая, или даже обдалбываешься, не говоришь ни с кем, бабки откуда-то…
— Я большой мальчик, а ты вроде как не была моей мамашей. И девушкой тоже, чтобы предъявлять что-то, — повысил голос Шмель. — И я не говорю с тобой, Лимончик, а все потому, что тебе вдруг вздрючилось изображать из себя честную труженицу и торчать по двенадцать часов в том занюханном магазине, и возвращаешься домой едва на ногах стоя.
Я даже отшатнулась, ошарашенная бьющим от него негативом.
— Я работаю! Этим люди обычно и занимаются! Мы за тем сюда и приехали, если еще припоминаешь. Учиться и работать.
— Мы жить сюда приехали. Круто жить, Лимончик, а не как раньше в нашем захолустье, — фыркнул презрительно Шмель, и я с изумлением увидела, что Мелкий закивал согласно.
— А работать надо, когда есть нужда в деньгах, мы вроде раньше были в этом едины. И не жопу рвать, ишача, а брать что полегче и пожирнее, — продолжил гнуть свое придурок, которого, видно, жизнь ничему не учит. — А того, что я приношу, нам хватает. Так нет же, вы с Сазаном с какого-то хрена решили изображать из себя черт-те что! Это из-за вас мы больше не друзья, не тусим, не отрываемся, а так, болтаемся каждый сам по себе, как говно унылое в проруби. С вами же уже и потрындеть не о чем!
— Унылое? — окончательно вспылила я. — То есть мы унылые и скучные, а ты решил вернуть в нашу жизнь обратно веселье и в это Мелкого тянешь? Напомни, чем закончилась последняя твоя идея повеселиться?
— Ой, ну что вечно теперь об этом вспоминать! — тут же начал прятать глаза Шмель. — Было и было, пора забить на это и дальше жить. Жить, понимаешь, пока молодые и есть на это силы. Сесть на задницу и каждый день со скуки подыхать, работая от звонка до звонка на дядю, мы всегда успеем начать.
