Родион дергался и что-то орал, пока я тащил братца в его старую комнату в родительском доме, но я даже не пытался вслушиваться. Молча втолкнул в ванную, сунул в душевую кабину и крутанул вентиль холодной воды.
— Сука-а-а! — заорал он, закрываясь руками от ледяного потока. — Всегда ты со мной так!
— Как заслуживаешь, — отрезал я, толкая обратно, стоило ему попытаться ломануться из-под душа. Зараза! Вот теперь еще и рукава замочил. Ушлепок мелкий!
— Ну конечно! Заслуживаю! Кто я такой в вашем драгоценном семействе! Так, позорище, бл*дское свидетельство косяков, на которое тошно всем смотреть!
— Надо же, а ты в таком состоянии способен еще на самоанализ и построение внятных фраз, — подколол его я, хотя смысл вообще говорить с пьяным.
— Давай, стебайся, наследничек и отцовская единственная надежда, бля! — рявкнул он.
— Прекратишь нажираться, нюхать дурь и устраивать концерты, и тебе припаяют титул такой же, если он тебе настолько нужен. — Я позволил ему вывалиться и кинул в лицо полотенце, но брат тут же швырнул его назад.
— Да пошел ты на хер, Захар! Хорош меня уже держать за идиота! Знаю я уже все! Папаша твой рассказал!
— И что же такого рассказал наш отец? — Зачем я с ним тут беседы веду? У него, небось, очередной приступ пьяного бреда, он завтра и не вспомнит, что нес.
— Захар, сынок, все тут нормально? — Мать появилась в дверном проеме и болезненно брезгливо поморщилась, глядя на младшенького.
— Ни хера у нас не нормально! — вскинулся этот алкаш, начав сдирать с себя рубашку. — А все твоя вина, мамочка! Тебе так нужно было раздвигать ноги перед тем козлом, своим любовником, да? Ладно трахалась, но залететь-то могла и от мужа!
— Родион, немедленно прекрати!
— Это ты кончай ломать комедию и свали! И этого своего сынка чистокровного забери! Нагулянный ублюдок в вашей заботе и компании больше не нуждается!
Вломившись в спальню, он, сопя и матерясь, стянул остатки мокрой одежды и бухнулся на кровать.
— Все, аудиенция окончена, дорогие родственнички! — буркнул он едва внятно и почти сразу отключился.
— Ничего не пояснишь? — повернулся я к матери.
— Я твоя мать, и у тебя нет права спрашивать меня о подобном, — вскинула она заносчиво подбородок.
— Как скажешь. Мне, собственно, без разницы. Только подутомило нянчиться с вашим младшим ребенком, хотя это так-то ваша родительская обязанность. Денег бы, что ли, перестала ему давать, авось за ум взялся бы.
Мать чуть приостановилась на выходе и покосилась на похрапывающего во сне Родиона.
