— Папа, — я ворвалась в кабинет отца без стука, попутно расправляя запутавшийся подол платья. Не сразу я заметила, что шар связи на его столе горит зеленым. Видимо он с кем-то еще разговаривал.
— И вам всего доброго ректор Асгариан, — закончил отец и шар погас. Вид у папы был хмурый и мое сердце, кажется, остановилось: неужто не взяли?
Я стояла у двери молча, боясь пошевелиться. Отец все смотрел на меня невидящим взглядом и тянул с ответом. Но потом вдруг очнулся и взглянул на меня тоскливо и печально.
— Милиса, тебя приняли в группу четырех стихий. Поздравляю, — безрадостно произнес он.
Я обомлела, чувствуя, как подкашиваются ставшие ватными ноги. И тут груз, о котором я и не подозревала, упал с моих плеч. Оказывается, я все же переживала все это время, хотя и не хотела этого признавать. Потерла холодные и мокрые ладони.
— Спасибо, — небрежено бросила я. — Папа, но ты такой печальный, ректор сказал что-то еще, что тебя расстроило? — хмуро поинтересовалась я.
— Нет, это все новости. Однако я все же думал, что тебя зачислят в группу полегче. Оказывается ты способнее, чем я предполагал. — Отец печально вздохнул. — Ты так быстро выросла, что я и не заметил, какой сильной магиней ты стала. Об этом мне сказал сам ректор. Очень хвалил тебя за проявленные умения, — папа отвел глаза к окну, сцепив руки в замок и задумчиво произнес. — Я горжусь тобой и одновременно мне грустно отпускать тебя из дома. Но как я и сказал, ты уже взрослая и вольна делать свой собственный выбор в жизни.
Мне безумно стало жалко отца. Он даже не стал смотреть на меня, скорее всего пряча слезы, недостойные сильного мужчину. Я тоже переживала по поводу отъезда из родного дома, но в отличии от папы, соленая вода не подчинялась мне и предательские мокрые дорожки поползли по моим щекам.
Меня с детства учили, что эмоции это недостойный спутник знатных людей. И если за чрезмерные радость и веселье меня журили не сильно, то негативные эмоции и тем более слезы были строго настрого запрещены мамой. Она считала их уделом слабых натур, к которым не мог относиться род деВаруа.
Я хотела подойти к отцу, но ни его ни мои слезы не располагали к беседе, так что я скомкано поблагодарила его за новости и спешно ушла из кабинета.
Настроения не было никого. Я все думала об отце, что расстроила его. Может действительно, нужно было подождать, пока принц закончит обучение. Потом выйти замуж за него, нарожать кучу наследников и ходить на приемы всю оставшуюся жизнь. Звучит хоть и невесело, зато стабильно. Но зная себя и свой неусидчивый характер, рано или поздно я все равно бы пошла против «накатанной дорожки». Не могу я сидеть сложа руки. Я всё детство училась, что-то узнавала, у меня не было ни одной свободной минутки. Я так к этому привыкла, что не представляла как смогу отсидеться четыре года в ожидания свадебной церемонии, а потом проводить скучные вечера на приемах. И пусть папа обижен на меня, но я его дочь, и он в конце концов поймет, что я не могла по-другому.
