До маленького одноэтажного коттеджа Доры идти было не больше пяти минут, и все это время Саран не знала, чего ожидать. Луиджи скупо цедил намеки и
полунамеки, а Эдриан упорно не замечал ее любопытных взглядов. Шаман назвал Дору бывшей ученицей его матери, но по тому, как он произнес ее имя,
становилось ясно: это не самая главная заслуга Доры. Когда Саран спросила об этом Луиджи, тот подтвердил догадку:
- Это длится уже четырнадцать лет, - только и сказал он.
При встрече 'это' стало особенно заметным. Взгляд Доры... И среди людей встречаются женщины, обладающие магией обольщения. Они не обязательно красивы, но
всегда дьявольски обаятельны. А дальше включается простая математика: если мужчина хочет влюбиться и по случайности встречает такую женщину, у него нет
шансов. Дважды два всегда равно четырем. Он обречен так же, как жертвы лис-оборотней. Это происходит мгновенно, где-то глубоко на химическом уровне, и от
этого не избавиться. Такая любовь не всегда взаимна, но как много найдется женщин, способных устоять перед настоящей страстью? Особенно, когда она пылает в
темных глазах такого красавца, как Эдриан Эир?
По словам Луиджи, Эдриану тогда было семнадцать. Самый подходящий возраст для первой романтической влюбленности. И в том, что его выбор пал на
девятнадцатилетнюю неофитку его матери, частенько бывавшую у них дома, тоже не было ничего удивительного. Однажды их взгляды встретились, а дальше, как в
дешевых сентиментальных романах, - искра, взрыв, буря! Можно сколько угодно утверждать, что так не бывает, что нельзя знать человека несколько лет, а потом
влюбиться в него без памяти за одну секунду. Можно. Особенно, когда тебе семнадцать.
О подробностях Луиджи рассказал Саран утром накануне отъезда, когда Эдриан в очередной раз ушел в подвал. В необходимости пожить несколько дней у Доры
Саран по-прежнему не была до конца уверена, но весомых аргументов против этой идеи так и не придумала. Ведь по всему выходило - о ней заботились. Но две
женщины в одном доме? И как быть дальше - устраивать двойные свидания? Впрочем, первый же взгляд на Дору немного ее успокоил. Сразу стали понятны две вещи:
Дора любила Эдриана и ненавидела Луиджи.
Несмотря на время слегка за полдень, на Доре был один лишь пеньюар цвета королевского пурпура. Темно-каштановые вьющиеся волосы рассыпались по плечам в
искусственном беспорядке, из-под ресниц сверкали подведенные черным глаза, глубокие и распутные. Над верхней губой бледнела тонкая полоска старого шрама.
Почему-то даже он казался очень милым и уместным, как искусно подобранное украшение.
