- Готово, - сказал он, оборачиваясь.
- Ты решил написать завещание накануне встречи с кобылицами?
Шутка вышла плоской и натужной, как улыбка клерка.
- Не уверен, что мне есть, что завещать. Пойдем.
- Нам обязательно возвращаться? - вздохнула Саран, когда они вернулись к машине.
Ехать домой и встречаться с Эдрианом было страшно. Да и день был слишком хорош, чтобы сидеть взаперти. Солнце било прямо в лицо, мимо шли нескончаемые
потоки людей, туристы, дети. На площади неподалеку кто-то что-то кричал, играла музыка, гудели автомобили. Вновь оказавшись в большом шумном городе, Саран
поняла, что соскучилась: по людям, по танцам, смеху, общению. Отчаянно захотелось отмотать время назад, вернуться в Москву, не согласиться на сделку с
Пхатти, никогда не встречаться с Луиджи Эргенте. Глупая, она ведь тогда еще была чем-то недовольна!
Неподалеку переливались воды Арно. В середине лета они стояли низко, оголяя гранит набережной. Саран долго не могла оторваться, наблюдая, как блестящие
гладкие струи огибают опоры моста.
В первый момент Саран была уверена, что Луиджи откажет. Он остановился, раздумывая и крутя в руках ключи, потом словно встрепенулся:
- Я вдруг вспомнил. Мы ведь встретились ровно неделю назад. По-моему, это все-таки повод для свидания.
Идти до траттории было недолго: повернуть к мосту, перейти на другой берег и свернуть в первый же переулок. Хозяин при виде Луиджи расплылся в довольной
улыбке:
- Signor Erghente!
Это сразу насторожило. Никто, кроме клиентов, не называл Луиджи так - Эргенте. У охотника была куча разных удостоверений личности, кредитных карт,
аккаунтов... Все доставки приходили на имя Гатти! Луиджи позаботился, чтобы к нему не вело ничего, кроме адреса электронной почты. И, выходит, какой-то
маленькой траттории во Флоренции. Усадив Саран за столик, он принялся обсуждать с хозяином заказ. Меню в этом заведении не было, только на магнитной доске
рядом с баром были перечислены сорта вин.
Саран, как ни пыталась, ни слова не поняла из речи Луиджи: он говорил слишком быстро и даже, кажется, на каком-то диалекте, язык звучал иначе, чем
итальянский, к которому она успела привыкнуть. Зал траттории оказался небольшим, всего на пять столиков, вокруг каждого стояло четыре плетеных стула, а
желтые скатерти украшали вазочки с искуственными орхидеями. Благодаря приглушенному свету, тоже желтому, теплому, и плетеных циновок на окнах траттория
казалась не второсортной забегаловкой, а маленьким домашним ресторанчиком только для своих. С кухни вкусно тянуло чесночно-томатным соусом.
