Что будет, если слитка коснется живое существо?
Саран снова оглянулась на щит. Его матовая поверхность лишь слегка поблескивала в тусклом свете единственной лампочки, играя неровными гранями. Внутри щита
была смерть, и еще несколько минут назад вид полуразложившегося трупа едва не заставил Саран убежать из подвала. Но теперь она смотрела на него спокойно,
почти равнодушно. Зато при мысли о слитке волосы на затылке начинали шевелиться, потому что настоящей опасностью был именно он. Луиджи сказал: парочка
сильных демонов? Достаточно, чтобы управлять городом, даже большой 'кормушкой'. Достаточно, чтобы считаться самым сильным шаманом и основать маленькую
религию - некоторые демоны создавали секты десятками и вели за собой тысячи человек. И ни один не согласился пожертвовать собой ради уничтожения Аномалии?
Невольно вспоминались люди и низшие духи, которые окружали Татию. Они тоже жертвовали силу и время, чтобы помочь Эдриану. А сколько было невольных доноров?
Слава Луиджи Эргенте гремела вот уже десять лет, на его счету были сотни удачных охот. Оправдывает ли благородная цель всю пролитую кровь? Ведь не могут же
все жертвы Луиджи быть злодеями вроде Олега! Как он выбирает, кто станет следующим?
Саран повела плечами - по спине пробежал неприятный холодок - и с трудом проглотила последние капли шаманского отвара. Воистину, в эту бездну не стоит
смотреть слишком долго - голова начинает идти кругом и где-то глубоко-глубоко просыпается малодушная радость, что выбирать не тебе. И отвечать за сделанный
выбор - тоже.
Часть вторая. Маскарад
1
Утро следующего дня началось рано. Эдриан, чья спальня находилась по соседству со спальней Саран, зашевелился первым. Было слышно, как скрипит под его
ногами паркет, хлопает дверца шкафа, а потом - ванной. Впрочем, бродил Эдриан недолго. Покончив с утренним туалетом, он спустился в подвал, и дом затих на
некоторое время. Но потом проснулся Луиджи, и Саран тоже пришлось вставать.
В выделенной ей комнате от часов остался лишь бледный круг на стене, но темень за окном и отказывающиеся открываться глаза намекали на ранний час. Тем не
менее Саран заставила себя проснуться. Прошлым вечером, проходя мимо зеркала, она испытала легкий шок: и вот это бледное, вечно хнычущее приведение
когда-то называло себя обольстительницей? Интересно, каким образом она собиралась окончательно покорить Луиджи Эргенте, если ее вид вызывал лишь жалость?
Плюс желание укутать получше одеялком и не трогать до весны. С этим надо было что-то делать, и срочно.
