…а мне тетя Фиса любезно ничего не рассказывала. Только заметила потом, что смотреть по сторонам, думать и замечать очевидное полезно. Урок на будущее.
— Не вали с больной головы на здоровую, — Гоша поморщился. — Я тебя не использовал. Почти.
— Отличное уточнение, — я одобрительно кивнула. — А теперь свали к лешему. У меня такси скоро.
— А я тута, Уш, — прошелестело из кустов.
Я обернулась и опустила взгляд. Лешак из центрального парка смотрел на меня, не мигая. И раздражение как рукой сняло. Я присела на корточки, уравнивая разницу в росте, а лешак протянул мне осенний букет — красные веточки рябины и крупные золотые листья клена.
— Уша, я ушел, — он боязливо покосился на рослого наблюдателя и робко улыбнулся: — Прощаться с тобой. Страшно тута.
Он походил на мшистую корягу, на «коре»-личике тревожно горели угольки глаз.
— Чего ты боишься, Шуш? — спросила я осторожно.
— Всего, — он развел руками-веточками и повторил: — Прощаться.
— Возвращайся, — я постаралась улыбнуться. — Я сохраню для тебя местечко в парке. До свидания, Шуш.
Лешак кивнул и исчез в кустах. Я встала, рассеянно расправляя веточки букета. Вот и еще один…
— Бегут, как крысы с тонущего корабля? — негромко предположил Гоша.
— Не это страшно, — я посмотрела на шелестящие кусты. — У неприятности две стороны. Слабые уходят, потому что не верят в нас. А сильные… остаются. Потому что тоже не верят в нас. Вот это — страшно. Когда вера перестает защищать, нет смысла защищать веру. И подчиняться ей, — я подняла на взгляд на своего собеседника: — Ты поэтому приехал? Вам известно о том, что грядет? И эта девица… Она связана с тем, что происходит?
Да, профессионализм.
— А вот об этом я пока ничего не скажу, — он сел, вытянул ноги и хлопнул по скамейке: — Садись. У меня к тебе предложение.
Я напряглась, и Гоша добавил:
— Сугубо деловое и взаимовыгодное.
— У тебя совесть есть? — возмутилась я. — А чем докажешь, что покупаешь за то же, за что и продаешь?
— Иметь совесть или не иметь — личное дело каждого, — отозвался наблюдатель флегматично. — И как ее иметь — тот же интимный вопрос. И если ты с совестью только дружишь — это лично твои проблемы и комплексы. Сядь.
— Доказательства! — повторила я упрямо.
— Сейчас не будет, — Гоша честно смотрел на меня снизу вверх. — Но будет довод. Ты вне игры, Ульяна. Под колпаком и подозрением ты и шагу не ступишь. По уставу не положено подставлять Верховную. Но пока я рядом, лезь в любую авантюру. Я прикрою. А мое слово дорогого стоит. Я тебя от чего угодно отмажу. Такой «товар» годится для «покупки»? — и вопросительно поднял брови.
