Алан встал из-за стола, подошёл к двери в секретарскую и осторожно приотворил её. Хорошо сделал, что не стал лихо распахивать! Первая, кого он увидел, была та самая девушка с конфетной коробки. Она сидела за столом и старательно заполняла бумаги, время от времени поднимая глаза на высокого рыжеватого парня, стоявшего перед ней.
Алан отступил на шаг и сунул коробку обратно в сумку. Дарить барышне её собственный портрет на коробке с конфетами — это чересчур. Пусть даже сходство случайное, но девушка может принять за намёк и обидеться. А может это и впрямь её портрет?
Раз уж он разузнал всё, что хотел, то стоит выйти в коридор и войти сюда снова. Не тайно, а нормально, обычным образом. Заодно и познакомиться с девушкой. Если она назовётся Труди Вюрцль… Кстати, Труди — это скорее всего Гертруда.
Он выбрался в коридор и увидел троих здоровенных блондинов, которые стояли у двери в секретарскую, толкали друг друга в бок, но не входили, а шипели:
— Ты видел?
— Нет, а ты видел? Как это может быть?
— Это же не она? Или она?
Гремонцы, — определил про себя Алан. Увидели ту же картину что и он, и обомлели. Будем рассуждать логически. Не может эта девушка быть прототипом той, с коробки. Она совсем юная. Конфеты очень популярные и продаются в Гремоне давно. Может, родственница? Дочь или внучка знаменитой Труди?
Скинул полог незаметного и упругой походкой прошествовал мимо парней из Гремона прямо в секретарскую. Девушка с конфетой коробки вскинула на него взгляд, оценила преподавательскую мантию и значок магистра, поднялась из-за стола и произнесла своим звучным голосом:
— Магистр Алан Баррский, если не ошибаюсь? Временный администратор Адель Мансель к вашим услугам.
Уф, не она!
* * *
Последнее время я часто думала о том, с какого момента моя жизнь пошла наперекосяк. И каждый раз моя мысль возвращалась к тому моменту, когда заезжему художнику вздумалось написать мой портрет. Это было ещё в школе, в старшем классе. Его привела наша учительница рисования и с трепетом представила как своего учителя. Нам он не понравился и мы не поняли, зачем учительница привела в класс противного старикашку с красным носом и лицом запойного пьяницы.
Он обвёл весь класс нашей женской гимназии мутным, но сальным взглядом и сказал госпоже Матильде:
— Ну и цветничок у тебя тут, Тильда! Позволь, я посижу в уголке, порисую с натуры.
После урока противный старикашка ушёл, так и не показав никому, что же он там нарисовал. Мы почему-то решили, что ничего. Это была ошибка. Примерно через декаду я увидела учителя госпожи Матильды у нас дома. Он пришёл к отцу и предложил ему купить портрет дочери.
