Эльдор приподнял бровь, и во взгляде темных глаз появилось нечто новое, непонятное, но обжигающее, словно вулканическая лава.
— Я не привык делиться собственностью, — тяжело сказал он, — и не повторяю былых ошибок.
В это мгновение Алька, которая собирала со стола грязные тарелки, ощутила чужую, липкую и холодную ладонь под коленкой. Она даже не поверила собственным ощущениям — ну невозможно же, чтобы вот так, в присутствие хозяина дома, к ней запросто лезли под юбку?
Но именно так все и было. И судя по тому, что толстые руки полицмейстера лежали на столе, путешествие вверх по бедру продолжила рука его отпрыска. Алька дернулась было, но тут же заслужила неодобрительный взгляд хозяина. Да, нужно было… собрать тарелки, смятые салфетки… А мужские пальцы неспешно продолжили путь вверх, дошли до середины бедра и…
Перед глазами у Альки потемнело.
Вот были бы живы родители, никогда, ничего подобного не произошло бы.
И даже когда они жили с Тибериком, она приняла все меры, чтобы тоже… ничего такого. Потому что грязно, мерзко и противно. Ощущать себя даже не животным, просто вещью, которой хотят попользоваться, а потом выбросить, как вот эти мятые салфетки.
Когда жесткие пальцы сжали ее ягодицу, Альке вдруг стало совершенно все равно, что будет с ней дальше. Она резко повернулась и, глядя в усыпанную веснушками отвратительную рожу, обрушила на голову гостю все, что собрала на поднос.
Звон бьющейся посуды. Перекошенное лицо рыжего подонка. Время остановилось.
Ее окутала тишина, такая пронзительная, что было слышно, как попрыгала по полу серебряная ложечка. Алька зажмурилась в ожидании боли. Вот, сейчас Эльдор активирует ошейник, сейчас…
Прогрохотал отодвигаемый стул.
А в следующее мгновение Альку словно подхватило темным вихрем, потащило куда-то вон из гостиной. Этот вихрь пах немножко спиртным, немножко кофе, деревом и старинными книгами. Она покорно повисла в железных руках приора. Пусть делает, что хочет. Все равно уже, давно все равно. Мимо смазанным пятном мелькнули стены коридора, с грохотом отворилась дверь, и Альку, словно тряпичную куклу, швырнули на пол. Она лишь успела сжаться в комок и закрыть руками голову, потому что понимала — вот сейчас ее будут бить. Сильно и безжалостно. Но страха не было, ни капельки. Может, если прибьет, так будет даже лучше? Тиберик поплачет и забудет ее. А приор мальчика не бросит.
— Посиди тут, — прорычал Эльдор.
Следом прогрохотала дверь, и несколько раз провернулся ключ в замке. Ушел. И даже бить не стал. Алька медленно убрала руки от головы и осмотрелась. Выходит, он ее запер в собственном кабинете.
