— Эээээ… Это наш сын? — спросил с тревогой в голосе З. А. Бубённый.
— Сукин ты сын!.. Ты, что всё позабыл, ирод ты окаянный? — чуть не плача, вскричала Дульсинея Тамбовская. — Это же наш сыночек Петька!.. В Красной армии он сейчас…
— В красной? — удивленно спросил Бубённый.
— Ну, не в Голубой же? — игриво засмеялась Тамбовская.
***
Младший штабс-капитан ВЧК Макар Лопатин вывел арестованного ослика Гнома из ворот местной тюрьмы и направился, держа скотину на длинном поводу, в ближайшие поля да перелески, где ослику следовало справить естественные нужды и пощипать травку. Жарко светило солнце, и пот градом лил из-под фуражки, застилая глаза Макару. Соленый пот щипал глаза, отчего Макару Лопатину казалось, что ослик Гном подмигивает ему глазом и посматривает на него весьма странным взглядом. Макар остановился возле лесополосы, привязал ослика к дереву, а сам расположился в тенёчке. Но вскоре прохлада, пение птичек и стрекот кузнечиков разморили его утружденное солнцем тело, и он уснул. Как только Макар уснул, ослик Гном стал грызть поводок, которым был привязан к дереву. Ровно через пять минут он уже был свободен.
Младшему штабс-капитану ВЧК Макару Лопатину снился странный сон — будто трижды комиссар государственной безопасности товарищ Ёберия приказал расстрелять его — Макара Лопатина. Вот прямо ни за что и ни про что, а просто взять — и расстрелять к чертям собачьим! Почему черти собачьи — Макар также не знал, но считал, что это неспроста, что это было завещано далеким предками… Что — это, Макар, опять-таки, не знал. Макар многого не знал в своей жизни и не отличался образованием. Три класса церковно-приходской школы — вот и все его образование, что, впрочем, было весьма неудивительным для кадрового состава ВЧК тех лет. Макар Лопатин спал и не видел того, как тихонько крадучись, осторожно ступая на цыпочках, сняв свои подковы, куда-то исчез его подопечный арестованный ослик Гном. В это время над головой Макара раздался сухой треск — то вспорхнула в небо ворона, от чего хрустнула старая ветка. Спросонья Макару даже показалось, что прозвучал выстрел, и младший штабс-капитан моментально вскочил на ноги, еще не успев до конца проснуться.
Когда Макар Лопатин, наконец, проснулся, он понял, что ему в пору застрелиться — арестованный осел пропал!
— Сон в руку!.. — с ужасом подумал младший штабс-капитан, мигом покрывшись крупным потом и в панике озираясь по сторонам.
Когда первая паника прошла, Макар пошел по следу, который вел по травостою от того места, где ещё недавно пасся осел. Перейдя поле, он углубился в пихтовый лес, где случайно зацепился подковой кирзового сапога за корягу и кувырком свалился в овраг. Когда изрядно перепачкавшийся Лопатин, матерясь и отплевываясь, выкарабкался из оврага, он узрел-таки беглеца — ослик Гном, как ни в чем ни бывало, лежал в зарослях лесной ежевики, мотая своей плюшевой головой, и поедал сладкие черные ягоды. Однако, как заметил младший штабс-капитан ВЧК, на ослике не было недоуздка.
