Товарися Чаво Саня! Доложите, пожалуйста, Штабу обстановку! — скомандовал Ф.У.Рманов.
Чио Чаво Саня откуда-то выудил красненькую табакерку, достал щепоть коричневого порошка, нюхнул и склонился над картой, водя по ней красным остро отточенным карандашом, а затем начал лопотать что-то на своем скорейском языке, который все присутствующие почему-то понимали без переводчика. Наверно, сказывалась вся важность происходящих событий.
Из рассказа товарися Чио Чаво Саня следовало, что он шёл по следу Хеорася Гапондяева, аж, с самой Североскорейско-Манчжурской границы. И что он — Чаво Саня — наконец, сел ему на пятки. Что он совсем недавно вышел на некоего пана Ефгена, и описание, данное паном Ефгеном, вполне соответствуют облику и почерку провокатора Хеорася Гапондяева.
— Нэт сомнэньня, — подытожил на приличном, хотя и ломанном русском языке Чаво Саня, — что Дула и Петручка находатся вместэ с Васил Иваныч. Место их нахождэньня пока нэ ясно. Но надо искать какой-ныбуд старий зданя. Это почерк Хаораса. Ест ешо одина шанса. Мине говориты, что осел Гном имеет с Дула телепитычески связ. Но Гном находится ув ВЧК. Нэ думаю, что его силно охраняй. Они на ном чтот возит. Можно поброброват достат Гном.
***
З. А. Бубённый открыл глаза и, увидев склонившееся над ним увядшее, одутловатое от бессонницы и пьянки, лицо бабы Дуни, ещё хранящее следы былой красоты, удивленно спросил:
— А где я нахожусь?
— У себя дома, — ответила без всякого лукавства баба Дуня.
— А кто ты? — удивленно спросил Бубённый.
— Совсем мозги пропил, штоле?.. — удивилась Дуня. — Я, мой рыцарь веселого образа, Дульсинея Тамбовская — твоя любимая жена.
З. А. Бубённый тужился, но ничего не мог вспомнить и лишь растерянно оглядывал помещение с вездесущими рюшечками-игрушечками, накомодными слониками да репродукцией картины «Три медведя во ржи» живописца Шишкинбешкина, которые очень хорошо гармонировали с его жинкой.
— И я… эээ… здесь живу? — оглядевшись, спросил с сомнением З.А.
— Ага… Живешь… А ещё живёшь со мной, и еще у нас есть сыночек! — успокоила Дульсинея Бубённого. — Посмотри вон — на стене портрет евойный висит…
С висящей на стене фотографии, увеличенной и раскрашенной в райцентровском фотоателье, смотрел бравый красноармеец в лихо сдвинутой на бок бубённовке с синей кавалерийской звездой, чей внешний вид показался Бубённому странно знакомым, однако, откуда ему знаком сей бравый воин — Бубённый, как он ни силился, вспомнить не мог.
