Ученик колдуньи | страница 2



«Всемирная паутина растлевает неокрепшую детскую психику», — заявляла мама, выдергивая вилку из розетки: «А катаясь на роликах легко убиться. Вот угодишь под машину — вспомнишь мои слова!»

Что же касается подруг, то они были даже похуже Интернета. Молли Фастгут, например, неодобрительно высказывалась об ужесточенных требованиях к школьной форме и вызывающе укорачивала каждую новую юбку. Кирстен Джонс однажды попалась отцу с сигаретой в руке, и ее мигом исключили из списка тех, с кем Гвендолин было безопасно общаться. А Джастин О'Коннор впал в немилость из-за «чересчур смазливого личика». Одобренные родителями кандидаты в друзья стаивали с горизонта один за другим, и в конце концов в списке осталась лишь дурацкая воображала Нэн Фелпс, первая умница и раскрасавица в классе. Но с ней дружить Гвендолин сама наотрез отказывалась: разве приятно волочиться за той, кто и лицом, и фигурой, и умом (и раздутым самомнением!) превосходит тебя в сотню раз? Нетушки.

Впрочем, мама благоволила ещё к Бобби Виглеру — рыжей прыщавой оглобле в очках с пудовыми линзами. Он, видите ли, хорошо учился и мог бы подтянуть Гвендолин по химии и физике. Бобби, к слову, был вовсе и не против подружиться, только он всякий раз так чудовищно потел от волнения, что Гвендолин скорее провалилась бы сквозь землю, чем села с ним рядом зубрить формулы.

В общем, родители проявляли вопиющее непонимание и никак не желали признавать у подросшей дочери право выбора и свободной воли.

— Праздное шатание по улицам до добра не доводит, — часто повторяла мама, набирая в телефоне номер тети Тэххи, которая приходилась ей свояченицей. — Наступит время, и ты мне ещё спасибо скажешь, милая. Не забудь взять с собой учебники и смену белья, утром поедешь в школу прямо от тетушки.

Так Гвендолин раз за разом и оказывалась в Крытом проезде.

По правде сказать, помимо препротивного братца и смертельной скуки, имелись и другие причины, по которым торчать у Брэмнеров было тошно. Только рассказать о них Гвендолин не отважилась бы ни Молли Фастгут, ни Кирстен Джонс, ни тем более маме.

Дело в том, что в мрачном, сыром доме с пауками, мышами и тараканами ей часто делалось не по себе. Что-то зловещее, утробно-натужное таилось и слышалось в темной пустоте коридоров и комнат.

Однажды в детстве, лет, кажется, в шесть, Гвендолин ошиблась дверью и вместо гостиной заглянула в чулан. Там, в затхлой глубине, на вешалке среди отсыревших пальто и заплесневелых плащей болтался мертвец. Настоящий зеленый мертвец с распухшим языком, свесившимся с почерневших губ! Глядя на него, Гвендолин визжала, наверное, целую вечность, прежде чем прибежала мама и оттащила ее от злополучного чулана. А мертвец все пялился из темноты, и Гвендолин вдруг с ужасом поняла, что это покойный дядя Джеймс! Так значит, ее тетка — настоящая ведьма! Она сжила со свету собственного мужа и спрятала труп в чулане для каких-то гнусных опытов!