– Ты знаешь, если что, я тебя в обиду не дам! – продолжила шипеть Ирка, пока мы синхронно открыли тетради и принялись записывать сегодняшнее число и тему.
– Ага, спасибо.
– Я столько раз дралась с Данькой, и еще одной курице в школьном лагере накостыляла...
– Помолчи ты уже, костыль, нас сейчас рассадят, – попросила я. Историк вечно делал нам замечания и грозился посадить Третьякову на первую парту.
Вот он уже повернул голову на Иркин разгоряченный шепот, как, на мою радость, дверь распахнулась, и в класс бесцеремонно вплыла Амелия Циглер – местный изгой. Она перешла в нашу гимназию в девятом классе, да так и не смогла найти себе друзей. Вернее, даже не пыталась. Странная, молчаливая, мрачная… Циглер носила черную одежду и тяжелые ботинки. Даже сейчас, в середине мая, когда в таких бесформенных балахонах можно только спариться. И красилась она тоже ужасно! Жирно обводила подводкой глаза, а на губах предпочитала носить фиолетовый оттенок помады. Если честно, Амелия всегда вселяла в нас с Иркой немой ужас. Вот, кажется, кто мог запросто накостылять – так это она, а не Соболь с Иркой. Я лишний раз Циглер в глаза боялась посмотреть, потому что мы жутко друг друга недолюбливали. И на то были свои причины…
– Амелия, вас не учили стучаться? – возмущенно спросил историк.
– Тук-тук, – буркнула Циглер.
В классе раздались неуверенные смешки.
– Кто там? – тут же отозвался Никита Яровой.
– Сто грамм, – подключился Даня.
На задних партах загоготали громче. Лицо бедного историка от злости пошло красными пятнами.
Амелия – сама себе враг. Учится хорошо, а вот дисциплина у нее не то что хромает… Там у дисциплины ампутация на обе ноги. Если б Циглер научилась вовремя приходить на занятия и извиняться, цены бы ей не было.
– Думаю, для вас урок истории на сегодня окончен, не успев начаться, – отрезал побагровевший учитель.
– Какая жалость! – притворно вздохнула Амелия и развернулась обратно к двери.
Ирка чересчур громко ахнула.
– Непробиваемая девица! – шепнула мне на ухо подруга.
– Ага, скорее, непробиваемая тупость, – возразила я. Раз в неделю Амелия стабильно устраивала подобные спектакли. Хоть бы раз признала свою вину.
Циглер тем временем уже вышла из класса, демонстративно хлопнув дверью. Историк растерянно захлопал глазами и оглядел присутствующих. Разумеется, наши с Иркой разговоры уже казались сущим пустяком по сравнению с поведением Амелии. Поэтому я, не боясь, что нас рассадят, шепнула Ирке:
