странам, а Великобританию и США к
демократическим [210].
Демократические страны в экономическом отношении были сильнее СССР, что Сталин прекрасно понимал, адекватно оценивая свои возможности. Воевать с этими странами Сталин не собирался. А вот союз с ними открывал Сталину возможность войти в узкую группу стран, контролирующих мировое устройство и мировую политику. Пакт Молотова — Риббентропа поставил СССР не с той стороны линии фронта воюющих держав. Но после нападения Германии на СССР эта проблема была автоматически решена и больше непреодолимых барьеров, разделяющих СССР и
демократические страны, не было.
Нападение Гитлера разорвало связь Сталина с агрессором, от которой другим способом Сталин избавиться не мог. СССР автоматически стал естественным и единственно возможным союзником Великобритании на континенте в войне против общего врага — Германии.
Сразу после нападения Германии на СССР Великобритания и США выразили поддержку СССР, что было специально подчеркнуто Сталиным в его речи. Эта поддержка означала новый курс этих стран на политическое сближение с СССР. Политическая поддержка была подкреплена решением США об экономической помощи СССР поставками по ленд-лизу. Расчет Сталина оправдался.
Теперь Сталину требовалось добиться реального политического союза с этими странами, который бы определил положение СССР в мире на многие годы вперед и создал бы предпосылки для будущего расширения коммунистического плацдарма. Эта задача была совсем непростой. Сталину нужно было преодолеть политическую изоляцию и положение изгоя в мировой политике, в котором СССР находился со времени революции. Но для этого Сталину нужно было преодолеть то неприятие, которое существовало в демократических странах по отношению к СССР. Его демонстрирует следующая цитата.
«В газете «Нью-Йорк Таймc» появилось заявление сенатора и будущего президента США Гарри Трумена: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии. И, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах».
Уважаемому сенатору Трумену вторил целый хор его коллег.
Сенатор Кларк: «Речь идет всего-навсего о грызне собак… Нам нужно заниматься своими делами».
Сенатор Джонсон: «Бог мой! Неужели мы падем так низко, что будем выбирать между двумя разбойниками?»
Сенатор Тафт: «Победа коммунизма в мире будет более опасной для Америки, чем победа нацизма!»» [211].
