* * *
— В общем, ехали мы в этом поезде два дня и очень устали, потому что спали на жестких деревянных лавках, и вдобавок нас все время качало и трясло в этом поезде. А потом мы нас привезли в миссионерскую школу, и там оказалось немногим лучше — тюфяки, набитые соломой, а посреди комнаты — чугунная печка с выходящей в одно из окон трубой. Кормили нас очень странно: утром чашка кофе и кусок хлеба с джемом, потом опять кофе с хлебом, но уже без джема, потом суп из консервированного мяса и тушеные с этим же мясом черные бобы иди жареная кукуруза, посыпанная сахаром. По воскресеньям нам давали копченую грудинку и сладкую патоку и это был для нас настоящий праздник.
Учиться мы начали далеко не сразу, так как к нам то и дело привозили детей из других племен, причем чаще всего это были дети индейцев из резерваций, и я поразился, как много индейских племен по воле бледнолицых живут уже совсем не так, как они жили раньше. Сначала мы все ходили в той одежде, в которой уехали из дома: мокасины на ногах, легинах, рубашках из оленьей кожи, а поверх них на плечах разноцветные одеяла. Однако продолжалось все это недолго.
Как-то раз к нам в школу приехало множество бледнолицых и для начала остригли нас под машинку, то есть наголо, а затем велели нам переодеться в привезенную ими одежду: шерстяную рубашку, мышиного цвета куртку, такие же брюки и черный жилет. В качестве обуви нам почему-то выдали не ботинки, а сапоги, которые мы должны были носить заправленными в брюки. Кроме того, нам объяснили, что нам следует начищать их каждый день, показали, как это нужно делать и дали для этого щетки и ваксу.
Нижнее бельё нам тоже выдали, и выглядело оно очень странно: соединенные в одно целое узкие штаны и рубашка с клапанами на пуговицах спереди и сзади. Никто кроме меня не знал, как его надевать и мне пришлось это всем показывать, потому, что я видел, как подобную одежду носил Во-Ло-Дя. Мои товарищи меня после этого очень зауважали, потому, что сами бы они со всем этим вряд ли бы справились, а идти спрашивать, что и как у бледнолицых они стеснялись. Больше всего нам пришлось по душе карманы, в которые можно было положить что угодно. Я, например, тут же положил в один из них два сюрикэна, которые подарил мне Ко и с которыми я не расставался. Всякий раз, когда бледнолицых не было поблизости, я упражнялся, бросая их в цель, а потом делал упражнения, которым он меня научил и которые развивали силу и ловкость. Многие мальчики смотрели, как я это делаю, и постоянно просили, чтобы я дал и им попробовать бросить. Но я сказал им, что любому делу надо учиться постоянно, а бросать просто так, ради игры, смысла нет, а то чем я занимаюсь это совсем не игра.
