Где простирается тьма | страница 72
― Ты можешь сделать кое-что ради меня.
― Я? ― шепотом произношу я. ― И что это?
― Можешь снова поцеловать меня, детка.
О. Да. Это я могу.
Я перекатываюсь к нему и наклоняюсь вперед, прижимаясь к его губам. Он придвигается ко мне ближе, не так, чтобы касаться друг друга, но достаточно близко, чтобы можно было удобно целоваться. Он начинает с медленного глубокого поцелуя и что-то делает языком такое, что все мое тело воспламеняется. Поцелуй становится все более страстным. Я начинаю телом признавать Димитрия и понимаю, что хочу прижаться к нему. Во мне просыпается нетерпение, которое пробуждал только он.
Оторвавшись от моих губ, он тихонько говорит:
― Как насчет того, чтобы попробовать кое-что?
― А? ― запинаюсь я.
― Постепенно. Одна рука.
Я смотрю на него в замешательстве.
― Я положу на тебя одну руку, а ты, ― он делает глубокий вдох, ― можешь сделать то же самое.
Он позволит мне прикоснуться к нему. Сама мысль об этом возбуждает. Я киваю, не раздумывая. Мне и не нужно думать. Почувствовать Димитрия… я так много представляла это. Протягиваю руку и вижу, что по его коже едва ли не рябь идет — так сильно он вздрагивает. Я осторожно кладу кончики пальцев ему на бок и просто держу их так.
Он точно так же касается моего тела: отплачивает мне той же монетой. Я снова медленно наклоняюсь, прижимаясь губами к его губам. Он позволяет мне, открывая рот для моего ищущего языка. Когда наш поцелуй снова накаляется, я слегка веду пальцами по его боку. И чувствую, как он прерывает поцелуй, но не останавливает меня. Он просто ведет пальцами точно так же. А у меня от его касания кожа будто загорается.
Дотягиваюсь до подола его рубашки и колеблюсь. Хочу пойти дальше, хочу почувствовать его, но очень боюсь. Так страшно, что вдруг мы сделаем шаг слишком далеко, а я сломаюсь. Закрываю глаза, отрываюсь от его губ и прижимаюсь лбом ко лбу. Димитрий тяжело дышит, я чувствую его дыхание у себя на щеке.
― Ты в порядке? ― шепчу я.
― Да.
Я не знаю, разрешит ли он, но пробую: хватаюсь за подол рубашки и медленно поднимаю ее. Слегка откидываю голову назад и смотрю ему в глаза, задирая рубашку до груди. Он закрыл глаза, его челюсти плотно сжаты. Но он позволяет, подняв руки. Димитрий помогает мне снять рубашку и бросает ее на пол. Затем берется за мой подол. Я сглатываю слюну и позволяю ему снять одежду через голову.
Я замечаю, как приподнимаются и опускаются мои груди, когда он опускает на них взгляд. Они прикрыты кружевным лифчиком, который по-настоящему украшает мое декольте. Кожа груди выглядит такой бледной против красивой бронзы Димитрия. Я поднимаю взгляд, у него совершенно непроницаемое выражение лица. Снова прижимаю вздрагивающие пальцы к его боку, чувствуя тепло, излучаемое кожей. Он глубоко вдыхает и смотрит на меня с болезненным выражением лица.