― Отпусти меня, ― бормочу я, пытаясь выкрутиться, но (Господи Иисусе!) он такой сильный.
― Мой телохранитель мог расслабиться на секунду, ― негромко отвечает он, ― а я не буду.
― Я не собираюсь выпрыгивать из едущей машины! ― возмущаюсь я и стискиваю зубы.
На самом деле это неплохая идея.
Он не отвечает, просто откидывается на спинку сиденья. Не знай, то сказала бы, что это поза, в которой любовники будут сидеть после занятия любовью. Я дергаюсь всем телом еще несколько раз в тщетной попытке отодвинуться от стены мышц, окружающей меня, но все напрасно. Он слишком силен и решителен, а я слишком устала.
Я оседаю, чувствуя, как обмякает мое тело. Я беру передышку и вдыхаю его запах. Таким мужчиной, как Димитрий, каким бы злобным он ни был, трудно не восхищаться. Он ― настоящий красавец. У него скульптурное тело, выразительное лицо, густые, пышные волосы. Словно его создали экспонатом, которым вся женская половина человечества могла бы просто восхищаться. А может, чтобы еще и получить совершенно неправдоподобное представление о том, как должен выглядеть мужской род.
Никто и никогда не бывает настолько идеальным.
За исключением, может быть, Хендрикса, он примерно такой же совершенный. Наверное, поэтому Димитрий его ненавидит.
Я чувствую, что мои веки слипаются, но не хочу поддаваться усталости. Иначе я расслаблюсь в то время, когда практически лежу, позволяя Димитрию обнимать засыпающую меня. Я не так представляю себе силу духа. Пытаюсь сделать глубокий вдох, чтобы насытить тело кислородом, но это не помогает проснуться. Я снова извиваюсь, на что Димитрий только сильнее притягивает меня к себе. Проклятие. Я поднимаю голову и смотрю на него. Димитрий глядит на меня сверху вниз, его голубые глаза действительно, по-настоящему, заставляют мое сердце вытворять странные вещи. Они такие голубые, совсем как небо.
― У тебя изо рта идет кровь, ― просто говорит он. Как между прочим.
― И у тебя. Думаю, мы оба хорошо провели вечер.
Его губы вздрагивают, и на секунду я шокировано думаю, что Димитрий собирался улыбнуться. Но выражение его лица быстро становится каменным, и он отворачивает голову, глядя в окно. Я снова опускаю голову и чувствую, как бьется его сердце под моей щекой. Поворачиваю голову так, чтобы прижаться ухом. Тук, тук, тук.
Я закрываю глаза, не в силах больше бороться. Чувствую, как расслабляется тело, и прежде чем могу запротестовать о своем положении, засыпаю.
На его руках.
