Димитрий подбирается, и ему удается уклониться от следующего удара Пантеры. Он устремляется вперед, бьет плечом в область таза Пантеры, отталкивая того назад. Пантера на секунду спотыкается, но вскоре снова атакует Димитрия, у которого подбородок залит кровью.
Наблюдая за таким Димитрием, я вижу спущенную с цепи дикость, скрывавшуюся в глубине его натуры. Он ранен, но главное ― он зол. Его челюсти плотно сжаты, он тяжело дышит, и если бы взгляды могли убивать, то все в здании были бы мертвы. Он сжимает кулаки и, когда Пантера снова бросается к нему, выбрасывает кулак вверх, так сильно ударяя в нос Пантеры, что лопается кожа.
Я отворачиваю голову. Я видела много крови, но терпеть этого не могу.
Я слышу крики, слышу низкое гудение и то, как люди вдруг повторяют:
― Димитрий! Димитрий!
Я снова осмеливаюсь повернуться и вижу, что Димитрий поднял ногу и так сильно ударил Пантеру в лицо, что тот делает полный оборот вокруг себя и с сильным ударом падает на пол. Димитрий напоминает мне неконтролируемое животное: он бросается всем телом на Пантеру и нажимает предплечьем ему на горло.
― Один! ― начинают орать люди.
Я открываю рот, когда Димитрий оскаливается в улыбке над человеком, борющимся за дыхание.
― Два!
Боже, он словно взбесившийся зверь.
― Три!
Я не могу на это смотреть.
― Четыре.
Мне нужно видеть.
― Пять!
Пантера слегка посинел.
― Шесть!
Он задыхается, но Димитрий не сдвигается с места. Он даже не беспокоится, что человек умирает под его руками.
― Семь!
Боже, он убьет его. Я уверена. Я снова яростно тру живот.
― Восемь!
Пантера сучит ногами, как таракан под Дихлофосом. Он выгибается под Димитрием, но даже такого большого тела недостаточно, чтобы сбросить Димитрия. Тот слишком умен. Он выбрал идеальный способ удерживать противника, используя руку, чтобы зафиксировать на месте и отрезать воздух от мужчины достаточно надолго, чтобы борьба стала бессмысленной.
― Девять!
Я прижимаю руки к лицу, глядя сквозь пальцы.
― Десять!
Димитрий отпускает противника и встает, выбрасывает руки в воздух и громко кричит.
Твою мать.
Он ― машина.
У меня челюсть отвисает, и я все еще смотрю сквозь пальцы, когда его взгляд обращается ко мне.
И он улыбается.
Дерьмо.
Я качаю головой, уверена, что просто не могла увидеть этого: Димитрий улыбнулся мне. Он не улыбается. Он ― мрачный тип. Он мистер Мрак. Он не может улыбаться. И тут я понимаю: драки ― его способ сбежать. Они дают ему чувство свободы и чувство контроля. Вероятно, они приглушают на секунду его боль, а когда вы страдаете от боли, то делаете все возможное, чтобы заставить ее уйти.
