Я качаю головой с лукавой усмешкой.
― Не хочется тебя обидеть, но это так… ну, знаешь… это было не так уж и хорошо.
Он откидывается назад, берет меня под колени и раздвигает их.
― Забавно, но с этого ракурса ты блестишь.
Я пожимаю плечами, хотя щеки горят от желания.
― У меня всегда блестит, это часть моей работы.
Он склоняет голову набок.
― Правда? Так, если я прижмусь ртом… скажем… ― он наклоняется и прижимается губами к клитору, ― здесь… Ты не будешь выкрикивать мое имя?
Я содрогаюсь и начинаю задыхаться.
― Нет, вовсе нет, ― выдыхаю я.
― Уверена? ― бормочет он, высовывая язык и щелкая им по клитору.
― Точно, ― выдыхаю я.
― Как не стыдно, ― говорит и втягивает его в рот.
Я вскидываю бедра.
― Боже!
Он останавливается и отстраняется, облизывая губы.
― Что ж, учитывая, что тебе это не нравится… А свое я уже получил… Мы закончили?
Я стону:
― Я беру свои слова обратно, ― выставляю бедра вперед. ― Полижи у меня.
Он ухмыляется.
― Где, детка? Тебе нужно быть конкретнее.
― Клитор. Боже, полижи мой клитор.
С совершенно дикими глазами он падает вниз и буквально поглощает меня. Он всасывает клитор глубоко и сильно, его язык разрушает любое мое сопротивление. Его рот ― это рай, губы Дими совершенны, и я не хочу, чтобы это когда-нибудь закончилось.
И когда я кончаю, то так сильно, что, без сомнения, весь отель слышит мои крики.
***
― Я слышала, это отличный клуб, ― говорит Инди, когда мы идем по улице три дня спустя.
Мы решили, что прежде чем вернемся к делам, возьмем несколько дней, чтобы расслабиться. Теперь, когда Хендрикс и Димитрий не пытаются убить друг друга (с большего), у нас есть шанс провести какое-то время вместе. Эти двое все еще напряжены и прилагают массу усилий, чтобы просто разговаривать. Но Инди рассказала мне о громком скандале и драке на корабле, и я думаю, что теперь, когда лед сломан, они могут потихоньку работать над тем, чтобы восстановить хорошие отношения.
― Я тоже, ― отвечаю Инди.
― Как ты себя чувствуешь?
Я пожимаю плечами.
― Все еще немного болит, но ничего особенно серьезного.
― Тебе повезло, ― говорит она, озабоченно глядя на меня.
Я киваю.
― Это я знаю.
― По крайней мере, теперь все кончено. Он мертв, а ты наконец-то сможешь жить той жизнью, о которой даже не мечтала.
Я улыбаюсь.
― Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.
― Нет, ― соглашается она. ― И мне кажется, что нет. Но… думаю, что Димитрий представляет.
Я краснею.
― И я тоже.
― Ты думаешь, что останешься именно с ним?
