— Вот, господин управляющий, это и есть, сталбыть, отродье, которое привезли давеча в железной клетке.
А я сижу такая умытая, причёсанная, с подсохшими чистыми и пышными волосами, и аккуратненько эдак вилочкой оладушек накалываю. Управляющий поместьем воззрился на меня, выпучив глаза.
— Добрый день. Как поживаете? — добила я его.
В общем, о том, чтобы опять запереть меня в клетку, и речи не было. Управляющий только просил Фокка, чтобы тот оставил меня пока у себя в доме, но Фокк упёрся и твердил, что кому же жить в господском доме, как не самого герцога дочке родной. Долго бы они ещё рядились, если бы оладьи у меня на тарелке не кончились.
— А теперь послушайте меня, господа, — сказала я, аккуратно рыгнув и промокнув губы кухонным полотенчиком.
На пути в столицу я сидела рядом с водителем, замотанная в большую пуховую шаль. Заднее сиденье было уставлено подношениями — корзинами с яйцами, тушками забитой птицы, простой выпечкой и прочей снедью. Откупалось "обчество", чтобы, значит, его не пороли.
На просторное крыльцо столичного дома герцога Тонлея высыпала челядь. Все с удивлением смотрели на знакомого водителя из поместья, на этот раз приехавшего с какой-то девочкой, каковая, выйдя из коляски, по-хозяйски распорядилась:
— Отвезите продукты к кухне, там пусть выгрузят.
Потом эта девочка — я, то есть — подошла к крыльцу и стала внимательно смотреть на встречающих. Я — на них, они — на меня.
— Вы бы ещё оркестр приготовили, — говорю, наконец, — для торжественной встречи герцогской дочки.
— Простите, юная леди, а как фамилия вашего папеньки? — спросил стоящий в центре пузатый господин в ливрее.
— Вчера была Тонлей, — усмехаюсь я со значением.
— Да это не наше ли отродье? — ахнула какая-то женщина.
— Ваше, ваше, — киваю я, — Только теперь я в полный разум пришла и ничего, что раньше со мной было, не помню.
Охи, ахи, "не может быть", "да как же это", "а где клетка", "ведь только два денёчка и отдохнули", "да не, эта на отродье не похожа совсем", "а на покойную герцогиню-то как зато похожа", "мы все умрём" и прочие возгласы. Ну, могу их понять. Увозили лохматого, бессмысленного и злобного чумазика, а привезли белого и пушистого ангелочка.
Подошла к пузатику — видимо, он тут главный.
— Ведите.
— Куда? — растерянно спросил он.
А и правда — куда? Сказать ему "в мои комнаты", так наверняка раньше девочку держали где подальше, может, даже и в подвале. Не, мне хватило со свиньями несколько часов пожить, с крысами как-то не хочется.
