— О, братья! — чуть улыбнувшись, отозвался младший брат. — Видно, напрасно я рассыпал перед вами бисер своего красноречия и учености, выражаясь фигурально. Скажу прямо и безыскусно! Нам нужно начать истреблять шайку Фэня и тогда он сам придет к нам..
— Просить пощады! — восторженно закончил на младшего средний брат. — Эта мысль достойна того, что написать ее маковым соком на спине лосося!
Младший брат не стал поправлять среднего. Он просто довел мысль до конца.
— Мы перебьем шайку Фэня, и он сам упадет к нам в руки!
— Ха! — сказал Старший брат. — Как же мы истребим ее, если среди нас нет ни одного истребителя, о самый мудрый из Младших Братьев?
Но младший брат уже подумал и об этом.
— Мы принесем в жертву Великим Злым Богам печеную репу и они помогут нам!
Дождавшись полнолуния, братья пошли к пагоде Цинь-Ву и в самую полночь стали творить обряд вызова Страшного духа…
…Если жизнь тебя бросает из страны в страну, если ты не успеваешь вытряхивать из складок одежды пыль далеких дорог, если ты ешь, что попало и пьешь, что нальют, то не приходится удивляться, что и ночевать тебе приходится, где придется.
Вчерашним днем Ирокезовым пришлось пройти больше обычного — не желая ночевать в горах, они шли чуть не до полуночи, чтоб дойти до какого-нибудь человеческого жилья. Сын ругался, но Ирокезов-старший все пер вперед, не обращая на него никакого внимания и младшенькому волей-неволей пришлось следовать за папашей.
В конце концов, они наткнулись на какую-то стену. Ирокезов старший воспрянул духом и совсем хотел уж поискать вход за ограду, но сердитый сын двумя ударами проломил ее вошел внутрь.
— Все! Я пришел! — объявил он внутри. — Если хочешь идти дальше или иди один, или неси меня на руках.
Упрямство сына уже стало притчей во языцах и Ирокезов старший смирился.
Отыскав место посуше, они выгребли из карманов остатки съестного и, сокрушенно вздыхая, честно разделили их между собой. Потом они улеглись на какой-то рухляди, ожидая пришествия сна. Звездное небо над головой тихонько кружилось, рождая великие мысли, и глаза под шепот светил смыкались все крепче и крепче, но тут совсем некстати запахло печеной репой, и раздались чьи-то настойчивые голоса.
Они причитали если не жалобно, то настойчиво.
— Зовут кого-то, — сонно сказал Ирокезов старший. — Беда, видно у людей…
— Они ее накличут, — мрачно возразил сын. — Кто ж там так по ночам орет?
На зов вышел Ирокезов Старший. Впотьмах он не разобрал, что там такое творится, и несколько секунд тупо таращился в темноту, стараясь понять, что же его разбудило.
