Выступая, он взял себе звучный псевдоним. Публике жаждавшей новизны и необычности его представляли как «Наследника второй великой гробницы Мамелюк Пашой».
Немного остынув от цирковой горячки Ирокезов задумался — куда же все-таки пойти. Пришедшее на ум артистическое имя он посчитал за божественное откровение.
— Египет!!!
Герой покопался в своей памяти, но не смог вспомнить, когда был там в последний раз — слишком много было у него на душе и на совести всякой всячины. Плюнув на Амстердам Ирокезов, сориентировавшись по солнцу, двинулся на юг.
Пройдя через Софию, он забрал находившийся в ремонте у гениального слепого механика Моргенштейна пороховой двигатель и дальше уже полетел.
Море Ирокезов перелетел быстро, ни разу ни упав по дороге.
С Египтом Ирокезова младшего связывало многое — жизнь на раз забрасывала его в эту страну, поэтому, подлетая к побережью, он испытал чувство сходное с обретением утраченной Родины. Поднявшись повыше, он осмотрел окрестности Александрии. Город ему не понравился, поэтому он развернулся, направляя свой полет вверх по Нилу. До Каира он добрался часа через полтора не успев дорогой даже соскучится.
Солнце уже садилось. Его красноватый свет лежал на песке и на стенах города, словно краска, напоминая Ирокезову младшего манеру письма импрессионистов. Зайдя со стороны солнца Ирокезов младший легко спланировал на верхушку какого-то минарета.
Отстегнув двигатель, хрустнул затекшими плечами. Потирая спину, потоптался на месте, оглядываясь и взяв механизм за одну из лямок, пошел вниз. Во дворе, Ирокезов остановился. Похоже было, что попал он к хорошим людям — кругом били фонтаны, зеленела трава, а между деревьями ходили пестрые птицы.
Во дворе фараонили прохлада и безлюдье.
Первое Ирокезову понравилось, а второе огорчило — ибо некого было спросить куда же он попал и скороли его накормят. Видя безразличие хозяев к гостю, Ирокезов решил сам привлечь к себе внимание.
— А кому сбитню горячего? — заорал он страшным голосом, не без основания рассчитывая на быстрое появление стражи.
Стража появилась так быстро, словно сидела в засаде где-то рядом. Четверо держа ружья наперевес, взяли его в полукольцо. Ирокезов баз всякого неудовольствия посмотрел на них.
— А что, матросики, кто в хоромах- то прописан?
Говорил он по-египетски совершенно свободно, баз акцента, чем и ввел охрану в прискорбное заблуждение. Поначалу, по бледности кожи они приняли его за европейца, а с ними связываться было опасно. Однако безупречный египетский сделал свое дело. Со своими стража на церемонилась.
