— Земля жесткая.
— Земля будет тебе пухом в другом месте…
Ирокезов старший рассмеялся над сыновней шуткой, но не досмеявшись ухватился за бок- бок все- таки болел.
— Где взять порох, вот вопрос! — Сказал Ирокезов младший.
— Это было вопросом пятьсот лет назад, — махнул рукой отец. — Теперь все просто. Я думаю, что порох нам достать проще, чем пиво… Сходил бы к индейцам, что ли?
Сын ушел в лес, а Ирокезов старший уснул разморенный жарким солнышком и ароматом цветов еще не известных науке. Незаметно пролетел день. Вечером, вернувшийся сын, разбудил отца, уронив на него бочонок. Ирокезов старший сперва, было, застонал, но увидев бочонок передумал.
— Порох?
— А то что ж такое по-твоему? — довольно невежливо ответил сын. Ирокезов старший поскребся, посмотрел на солнце.
— До заката минут сорок. — Задумчиво произнес он. — Можно стартовать.
Ирокезов младший пересыпал порох в заправочные емкости, пристегнул двигатель к спине.
— Собирайся-ка батя, а я тебя наверху подожду.
Сказав это, он поднялся в воздух, к верхушкам деревьев. Покряхтывая от боли, Ирокезов старший последовал его примеру. Метрах в двухстах над землей они еще раз опробовали двигатели и сориентировавшись, направились в сторону Тихого океана.
Солнце скатывалось им за спину, освещая пространство впереди красно- оранжевым светом. Вскоре дневное светило укатилось освещать Японию, и на смену ему вышла луна. Освещенные её скупым светом Ирокезовы как два грозных посланца тьмы неслись вперед. Обстановка вокруг навевала мысли о потустороннем мире и темных силах зла. Поэтому вскоре Ирокезов- младший почувствовал, что должен совершить какую-то подлость. Желание это с каждой минутой становилось все невыносимей, и случай вскоре представился. Увидев невдалеке спящий город, озаренный скупым лунным светом, Ирокезов младший свернул к нему. Негромко ругаясь отец повернул следом. Город оказался большим. Еще издали Ирокезов старший насчитал девять вздымающихся вверх шпилей.
Что-то дерзостное было в их непокорности, пронзавшей ночную тьму. От их вида мурашки забегали по душе Ирокезова старшего. Но Ирокезов младший никакого почтения к ним не испытывал. Размахивая ногой, он пронесся над первым. В тишине ночи отчетливо прозвучал треск, и, сверкнув позолотой, крест, венчавший шпиль, нырнул во тьму. Тоже самое повторилось с остальными восемью крестами. Сперва Ирокезов- старший громогласно осудил хулиганскую выходку сына, но вскоре подстрекаемый дурным примером сам присоединился к нему.
