Ему было видно, как около небесного дома двое клещей размахивают друг перед другом клешнями.
Не обращая на них особого внимания, занятый больше своими мыслями он тупо глядел на березу, выросшую посреди поляны, вспоминая свои невзгоды.
Последние два месяца, пытаясь исправить свой вспыльчивый характер и научиться смирению, он укрощал себя под язвительные насмешки папаши, служа местному князю вроде как сказочником, каждый вечер рассказывая ему и его домочадцам древние предания и сказки, чаще всего из собственной, их с папашей, жизни.
Место они выбрали глухое, где-то в Гиперборее. Никто их там не знал и процесс перековки характера не обещал урона той грозной славе, что уже обрели герои.
Вскоре уважение окружающих позволило ему стать заметной фигурой в доме, но три дня назад случилось нечто ужасное — князь прогнал его прочь из города.
Хозяйское настроение в тот день оказалось мерзким. Всю ночь князь кутил с персидскими купцами — то пел, то водил хороводы. Утром, когда веселье закончилось, он попытался уснуть, но куда там. Голова трещала так, что слышно было на улице, сна ни в одном глазу. И князь, с тоски и отчаяния, раздутый от употребленного ранее рассола потребовал сказку. Ирокезов младший начинал их одну за другой, но воевода только выл, да ругался черными словами:
— Тоска! Старье! За что кормлю тебя дармоеда!
Ирокезов младший бледнел, скрипел зубам…
Если б не поиск скрытого в смирении смысла жизни — убил бы гада и дело с концом, но…
Кончилось все тем, князь выгнал его из города, запретив появляться там до тех пор, пока тот не придумает чего-нибудь новенького. Три дня герой и сын героя плутал по лесу, пока не наткнулся на небесный дом. Ел грибы, ягоды, благо лес был щедрым, и этого добра хватало. Все бы ничего, если б не дождь, короткая рубаха и босые ноги. Время от времени он во весь голос высказывал свои самые сокровенные мысли о князе, о данном папаше слове, о принципах воспитания смирения и его роли в выстраивании жизненного пути, однако, несмотря на бушующий в душе праведный гнев, Ирокезов младший понимал, что выбраться из этого щекотливого положения ему поможет только новая сказка. Взглянув на небесный дом и вышедших из него клещей, он подумал:
— Пусть начало будет обычным, как тут принято: «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, под управлением сильномогучего князя жили-были дед да баба. Жили они в чаще леса, под развесистой березой…»
Дальше дело встало. Некоторое время сказочник задумчиво смотрел на небо. Не найдя там ничего такого, что можно было бы вставить в сказку он перевел взгляд вниз.
