– Барину служить верой и правдой.
– Только и остается. Ну, Тит, разве так можно? Неужели так трудно потерпеть? Все холопы одинаково питаются, но жопа гремит безостановочно только у тебя одного. Даже недоразвитый Кондрат – пожиратель соплей, и тот столько воздух не портит. Полюбуйся, что ты наделал. Спугнул девушку. Она теперь к нам на пушечный выстрел не подойдет. И я ее, черт возьми, прекрасно понимаю. Скажи мне, ты всегда таким пердуном был, или этот талант у тебя пробудился уже в зрелом возрасте? Может быть это последствия травмы? Тебя ничем тяжелым по голове не били?
– Били, – признался Тит.
– Чем и когда?
– Всем и всегда. Палкой били, оглоблей били, полешком били, кирпичом били, молотком били….
– Неудивительно, что ты такой дурак, – кивнул Гриша. – Странно, что вообще живой. Ладно, идем уже. И запомни – больше чтобы про затычку не забывал. Чего доброго ты при господах задом грянешь. Настька холопка, и та чуть не померла, а господа точно ласты склеят. Я, в общем-то, не возражаю против их мучительной смерти, но что с нами после этого будет? Тебя, понятное дело, на пытку зверскую, но и меня тоже. Это ведь я тебя на работу принял. Нет, Тит, ты задницу затыкай хорошенько. Погибель твоя в ней.
Дойдя до господской уборной, Гриша распахнул дверь и указал Титу на белоснежный унитаз.
– Твое рабочее место, – представил он.
– Эка дивна купель, – протянул Тит, зачарованно взирая на доселе неведомое ему удобство. – А почто журчит?
Он приблизился и заглянул в унитаз.
– Там святой источник! – прошептал он.
– Ага, с живой водой, – буркнул Гриша. – Слушай сюда, тормоз. Каждую ночь будешь вылизывать унитаз языком, и вылизывать до блеска. Если хоть раз вылижешь плохо, равноапостольный великомученик Даниил сойдет с небес и утопит тебя в этой купели. Понял?
– Знамо дело.
– Приступай. Лижи хорошо, тренируй язык. Если в будущем дорвешься до женского тела, приятно удивишь подругу.
– Это мы запросто, – сказал Тит, опускаясь перед унитазом на колени. – Это мы живо.
Послышалось хлюпанье, чавканье – похоже, Тит пропустил процедуру ухаживания и сразу перешел к поцелуям взасос. Гриша стоял в дверях и внимательно следил за дебютом своего заместителя. Тит справлялся. Вначале получалось неловко – язык соскальзывал с гладкой керамической поверхности, но потом приловчился, сунул голову в очко, стремясь добраться до самых труднодоступных участков.
Лобзание отхожего места затянулось. Гриша вышел в коридор, сел на пол и вытянул гудящие после трудового дня ноги. Возникла мысль посетить прачек, но Гриша безжалостно задушил эту заманчивую идею. Никогда прежде ему не приходилось поступаться своими сиюминутными желаниями в угоду грядущей крупной выгоды, и все потому, что и ситуаций таких не возникало. Гриша не имел глобальных планов на будущее, не загадывал сроки преодоления ступеней карьерной лестницы, и никогда не копил деньги. Строить планы было и лениво и глупо. Гриша понимал, что в постоянно меняющихся окружающих условиях планировать что-то даже на год вперед верх идиотизма. Можно учесть тысячу факторов, но еще тысячу упустить. Помимо этого, будет еще некоторое количество принципиально не просчитываемых моментов, таких, например, как конец света в целом или просто отдельно взятая смерть строителя грандиозных планов в частности. К тому же окружающая действительность не слишком изобиловала теми путями, которые теоретически вели к крутым тачкам и дорогим проституткам. Точнее говоря, таких путей не было вовсе. То есть, они, вероятно, были, потому что как-то же люди достигали финансового успеха, но Гриша не видел их вокруг себя. Как вариант им иногда рассматривался криминал, но Гриша не являлся преступником и не хотел грабить и убивать. Если он и совершал противоправные действия, то исключительно прикола ради, но не из корыстных мотивов.
