Алексис тихо охнула — она подозревала, что Киллиан потерял семью, но что таким ужасным образом… Хотя мог ли быть обычный и привычный образ для смерти молодых людей и детей? В их время, кажется, смерть стала слишком привычной, входя в каждую семью, забирая без разбора.
— Я видела их фотографическую карточку, — медленно проговорила Алексис, качая головой. — Ужасная смерть.
— Я передам Киллиану, что вы справлялись о его самочувствии, — заверил Колум, глядя поверх её головы на прихожан, начинавших расходиться с пикника. — А впрочем, — он хитро улыбнулся, — вы можете поговорить с ним сами. Он сейчас в доме.
— Не думаю, что это уместно, — нервно улыбнулась Алексис, теребя узел платка. — Я просто хотела убедиться, что мои труды не пропали даром и мистер МакРайан не умер где-нибудь под сосной по дороге к вам.
— Поверьте, миссис Коули, он будет очень рад вашему визиту!
Алексис недоверчиво посмотрела на Колума, раздумывая над его словами. МакРайан усмехнулся про себя, окинув миссис Коули более внимательным взглядом. Лоб слегка нахмурен, губы стиснуты в линию, которая при всём желании хозяйки никогда не станет тонкой. Длинные пальцы неосознанно перебирают узелок на груди, касаясь небольшой брошки в форме гвоздики. Не будь он чтецом чужих душ, если Алексис не испытывает симпатию к его брату!
— Ступайте, Алексис, развейте своё беспокойство, — мягко кивнул в сторону дома Колум. Поколебавшись, Алексис вздохнула и обернулась к поляне, отыскивая глазами Каннингов. — Я скажу, что вы вернулись в город с кем-то из родителей, что вам понадобилось что-то в школе… Не волнуйтесь, если вас потеряют, я найду, что ответить.
Алексис ушла, поле перед церковью постепенно опустело, и Колум вошёл внутрь, принимаясь неспешно наводить там порядок: расставлял скамьи, раскладывал небрежно брошенные Библии, менял свечи. Уже в сумерках он вышел наружу, но не спешил возвращаться в дом. Задумчиво глядя на темнеющее небо, он вспоминал другое, в другом городе, в другой жизни…
* * *
Нью-Йорк, 1850 г.
У пивоварни было шумно: парни из «Гвардии Роача»* опять пытались заявить о себе, подняв на ножи нескольких ребят из «Уродских цилиндров» и теперь галдели у дверей, требуя Мясника. Колум наблюдал за ними из окон дома, расположенного напротив — третий этаж давал неплохой обзор. Ночь подходила к концу, и вскоре улицы должны были опустеть, точнее, неблагонадёжная часть жителей «Пятого квартала»** собиралась лечь спать, чтобы дать дорогу мелким воришкам, зазывалам и торговцам подпольными лекарствами. Зевнув, Колум отхлебнул из бутылки, которую держал в руках, шумно втянув воздух, и нахмурился: брат задерживался, и если он не влез в очередную передрягу, то наверняка пропадает у прачки из верхнего Малберри.
