Она выгнула брови и подалась вперед, словно пыталась подтолкнуть его к разговору. Или гадала, не хватил ли его инсульт.
— Хорошо, — ответил Трэз. — Я рад.
Когда она посмотрела за его спину, как бы намекая, что ей нужно вернуться к работе, он понял, что снова упускает свой шанс.
— Слушай, ты больше не думала по поводу дома, который я предлагал тебе? В аренду?
Она снова встретила его взгляд. Когда Тэрэза не ответила ему сразу, Трэз ощутил, как внутри просыпается инстинкт защитника, и попытался урезонить его. Но не преуспел. Нужда обеспечить ее безопасность напоминала взбешенного быка, и, да ладно, будто парнокопытное с рогами станет прислушиваться к английскому? К доводам логики? У него больше шансов убедить себя, что Тэрэза не похожа на Селену… но он не преуспел и с этом.
Полный бардак. И он не мог оставить все как есть.
— Я думала, речь о квартире, — сказала она, нахмурившись.
— Нет, это дом.
— Ты очень добр. Но на прошлой неделе я сказала, что все обдумала и решила оставить как есть.
— Я знаю. — Ладно, он сохранял голос спокойным. Круто. — Но это хорошая сделка. Отличная. Как я говорил, пока плати, сколько сможешь, начнешь зарабатывать больше — сочтемся.
— Я, правда, ценю твою заботу… — Она пригладила волосы, собранные назад. — Но я не хочу садиться тебе на шею.
Он вскинул руку в жесте перестаньрадивсегосвятого. Или, если смотреть с ее положения, перестаньрадивсегосвятогонестиэтучушьпрожилье.
— Я ничего не жду в ответ, — сказал Трэз. — Не ищи подвоха.
Когда она опустила взгляд на его губы, Трэз знал, о чем думала Тэрэза, и милостивый Боже, он попытался сдержать либидо. Не следовало делать все, чтобы остаться с ней наедине, и не потому, что она работала на айЭма. Он не в том положении, чтобы водить женщин на свидания. Он закопался в горе по самую маковку, и в конце каждой ночи мог с одинаковой вероятностью как вернуться домой, так и сигануть с обрыва в Гудзон.
Если смотреть под таким углом, то он даже хуже самого стремного утешительного приза. Он — динамит с подожженным фитилем, который принесет в ее жизнь только разруху.
И это не считая того, что за такие мысли он чувствовал себя предателем, не хранившим верность своей покойной любимой. Селена покинула его, и он должен был остаться монахом до конца своих дней. Без сомнений, тот факт, что они выглядели одинаково — единственная причина его влечения к Тэрэзе. И тем не менее.
— Ты сказала, что переедешь, — настаивал он. — Когда мы ужинали вместе. Ты сказала, что…
