Глава 2.
Пробуждение было неприятным и это очень мягко сказано. Очнулся я от того, что меня куда-то потянуло, потом почувствовал удар, нет, скорее шлепок, по пятой точке. Моя попытка возмутиться привела к тому, что горло и легкие обожгло болью, и я заплакал. Практически сразу после этого недостойного настоящего МУЖИКА поступка, меня завернули в какую-то мягкую ткань и куда-то положили.
Попытка открыть глаза хоть и увенчалась успехом, попытки эдак с четвертой, особой ясности не добавила, перед глазами все расплывалось и что-либо разглядеть не представлялось возможным, на слух - тоже никакой надежды, все что я слышал это была какая-то непонятная какофония. Плюнув на все попытки что-либо увидеть и услышать, я решил немного полежать и подумать над сложившейся ситуацией. Сделанные выводы были крайне печальными, по ним получалось, что мне буквально несколько минут от роду. Нет я конечно рад, что снова жив, но то что я в теле новорождённого, а осознаю себя вполне взрослым немного омрачали радость возвращения в мир живых. А после того, как в голове окончательно прояснилось, и я вспомнил в теле какого именно новорожденного я нахожусь, настроение вообще опустилось ниже уровня плинтуса.
Но долго пребывать в депрессии мне не дали, какое-то черное пятно в красную крапинку подняло меня с моего весьма, кстати удобного и теплого места, начало легко трясти и что-то говорить. Это потом до меня дошло, что это был Тоби, а тогда из-за плохого зрения и слуха, да и спать сильно хотелось, я толком ничего не понял. Начавшийся чуть позже аттракцион, а как еще назвать жонглирование новорождённым ребенком совмещённое с различными акробатическими трюками и попытками грохнуть ближнего своего, надолго отправил моё сознание во тьму. Следующее моё пробуждение ознаменовалось небольшим улучшением зрения, теперь хотя бы стоявшие передо мной, выглядели как люди, а не расплывчатые цветные кляксы. Женщина с рыжими, даже скорее кроваво-красными волосами, и красивым тихим мелодичным голосом Кушина Узумаки и стоявший у неё за спиной блондин Минато Намиказе на фоне огромной рыжей горы что-то мне говорили, но я их, к сожалению, не понимал. Когда они выговорились четвертый что-то сделал, и вся эта рыжая гора, истошно рыча, (походу что-то явно матерное и не ниже десятого этажа) понеслась на меня, и втянулась в печать на моем животе. Зрелище по настоящему жуткое, а ощущения словно окунули в кипяток и в лед одновременно, уже в который раз за сегодня, отправили меня во тьму.
