С одной стороны, я должна была радоваться, что моя доченька росла в любви и заботе, но что-то мешало мне испытывать к Загорскому искреннюю благодарность. В первую очередь, следовало выяснить наверняка, что я не питаю напрасных иллюзий насчет Сонечки, а для этого требовалось достать её слюну. Ленка развеяла мои надежды, заявив, что срезать волосы не стоит, так как толку с этого ноль, потребуется сама луковица. Не могла же я вырвать у Сони прядку с корнем…
А вот со слюной было проще. Можно по-тихому умыкнуть стакан, из которого она пила или карандаш, который постоянно грызла, когда мы рисовали. Меня сжигало нетерпение, и я считала, что оно оправдано. Пять лет жила в неведении, что моя кровиночка совсем рядом, и нуждается в моей любви. Страшно представить, что Соню постигла та же участь, что и меня — она тоже была лишена матери с самого рождения, правда, Вадим дочку безумно, просто фанатично обожал, в отличии от моего отца, который вообще никак не проявлял ко мне тепла.
Мистическое стечение обстоятельств. Хотя в эти бредни я никогда не верила.
Сегодня же постараюсь отвезти Ленке материалы для исследования. И буду сходить с ума долгие дни, пока она не сделает экспертизу…
— Смотри, Эля, они не боятся меня!
Громкий вопль Сони выдернул из размышлений, и я поспешила догнать её. Она присела на корточки, и с восторгом взирала на двух голубей, важно прохаживающихся возле неё. Они уже не выпрашивали лакомства, боязливо знакомились с Сонечкой, и вытягивали шеи, норовя исследовать её руку.
— Голубей нельзя вспугивать, — сказала я, улыбнувшись, и наклонилась над нею, обняв за грудь. — они очень мирные птицы, ласковые. Ты знаешь, что в старину люди пользовались голубиной почтой?
Она подняла голову, с любопытством глядя на меня снизу.
— Голуби разносили письма?
— Ага. Хочешь, мы приручим одного, и он станет нашим почтальоном?
— Хочу, хочу! — живчиком вскочила Сонечка, и снова запрыгала, по привычке выражая радость.
Птицы вспорхнули и взмыли ввысь. Мы проводили их взглядами. Тут-то я и заметила идущего нам навстречу молодого человека. Приложив к глазам ребро ладони, Артур щурился, и, узнав меня, прибавил шагу. Я взяла Соню за руку.
— Давай вернёмся домой. Ты проголодалась?
— Мороженого хочу! — хитро заявила она, сделав щенячьи глазки.
— Сначала суп. — строго возразила я, легонько шлепнув её по попе. — Юлия Андреевна задаст нам взбучку, если не попробуем её фирменные щи. А потом мороженое.
