— Конечно, доченька.
— А что ты рисуешь? — забрасывала она вопросами, пока мы бежали по двору.
Слава Богу, хоть этот этап был пройден легко. Сонечка приняла меня, всё дело, наверное, в том, что Вадим так и не открыл ей тайну про смерть Татьяны, и она все эти годы ждала маму. Сейчас думать о том, как отнесётся к новостям Загорский, было невмоготу, это омрачило бы настроение. Пусть всё идёт своим чередом. Я обязательно расскажу Вадиму правду, но только, когда он выйдет на свободу.
И необходимость в фиктивном браке вроде как отпала. Нам предстояло решить, что делать дальше, ибо стоять в сторонке и не принимать в жизни дочери участия я не собиралась. Главная проблема это Илона, вот с этого и следовало начать следующее наступление.
Она не посмеет снова отнять у меня право быть матерью своему ребёнку.
* * *
Свет горел в спальне Эльвиры, Вадим определил это безошибочно. Некоторое время стоял у ворот, глядя на окна, и смахивал с лица холодные капли дождя. Когда адвокат сообщил, что его освобождают, он недоверчиво спросил, уж не во взятке ли дело. Евгений, разумеется, обиделся, но всё же пояснил, что всплыли новые факты, благодаря которым его непременно оправдают, однако, детали раскрывать не стал. Наотрез отказался, заявил, что каждый должен выполнять то, что ему суждено. Вадим — отправляться восвояси и ждать вызова в суд, но это чисто формальности, а он будет и дальше работать над вверенным ему делом.
В общем, всё складывалось сказочно. Загорский не предупредил домашних о своем возвращении, не потому, что готовил сюрприз, просто разрядилась батарея в телефоне, а мелочи при себе не оказалось, да и просить у Евгения не хотелось, и воспользоваться автоматом он не смог. Приехал на такси, за которое любезно заплатил адвокат, и вот уже минут десять торчал на улице.
Погода испортилась окончательно. С утра дождь моросил не столь интенсивно, даже проглядывало солнце, а к вечеру припустил с новой силой. Рваные тучи заслоняли небо, темнело стремительно быстро. Стряхнув с пиджака брызги, Вадик прошел к крыльцу, перебросился несколькими фразами с охранником, и шагнул в холл. Из гостиной тотчас донесся Сонечкин смех, и следом строгий голос Юлии Андреевны. На душе потеплело.
Мужчина взглянул наверх. Что там делает Эля? Ему не терпелось увидеться с ней, заглянуть в глаза и понять, не придумал ли он себе что-то там, в камере СИЗО, когда она впервые его навестила. Действительно ли он ей хоть чуточку интересен? Но сначала — дочка.
