От упоминания карающего призрака Харлей скривился, словно надкусил лимон. И всё же счёл своим долгом пояснить:
— Домашнее видео снимают по-другому. А ты злишься, потому что у тебя своих сисек нет.
— Да, по сравнению с твоими мои проигрывают. Причём позорно.
Она замолчала, явно сосредоточилась на отправке данных и Харлей воспользовался тем, чтобы рассмотреть хвалёный Х-класс получше.
В спину ей бил свет фонаря, что существенно мешало процедуре разглядывая. Но зрение высшего демона почти совершенно, даже если этот самый высший демон подыхает от боли.
Ожидая Х-класс, Харлей рассчитывал увидеть бойца, как минимум джинна или ракшаса, хотя уместней было бы встретить на этой должности высшего демона. Мужика. А не какую-то пигалицу от горшка два вершка, возомнившую о себе невесть что.
Какая-то она совсем ещё сопля. Угловатая опять же, как подросток.
Презрительный прищур, глаз, пока пялится в панель линкофона, не разглядеть, брови вразлёт, губы сжаты в одну линию, задорно задранный нос, широкие, но не слишком, островатые скулы, острый, опять же, подбородок. Бледная, или это на контрасте с кожаной обтягивающей, как перчатка, курткой? И волосы белые, как снег.
Словом, не его, не Харлея типаж. От слова совсем.
А ещё какая-то она холодная. Даже зажатая.
Внутренний демон, подвывающий от боли, крыло бы сейчас отдал за глоток живительных эмоций. Но от этой (раненый Харлей никак не мог определить её расу… Вроде и не человечка, слишком уж много о себе думает. Фурия? Да нет. Оборотень? Опять же, вроде нет…) кем бы она ни была, лишь лёгкий шлейф морозного такого презрения, а ещё, кажется, личной неприязни.
И это странно. Он, Харлей, деваху эту впервые видит. Чем он успел ей насолить-то?
Откуда столько презрения?
— Понятно, — буркнула, наконец, Пандора и Харлей спешно отвёл взгляд в сторону. И не думал он её разглядывать! Было бы там, на что смотреть… — Лететь сможешь?
— С крылом что-то, — сцепив зубы, признался Харлей.
В ответ она скривилась, словно это он, Харлей, виноват в том, что на него натравили бешеную двухметровую бабу!
— Повернись.
— Опять?
— Задницу твою плохо рассмотрела, — взвилась она. — Не могу себе простить!
Харлей хмыкнул.
— Смотреть смотри, но не трогай, — не сдержался он. — Ты не в моём вкусе.
— Иногда тяжело удержаться, — раздался голос из-за спины, а в следующий момент между лопаток хрустнуло и тело пронзила резкая боль.
— Д… д… д… совсем с катушек съехала?! — Харлей с трудом устоял на ногах, и то только потому, что вовремя выставил руки перед собой, упираясь в стену. По телу прокатывались волны остаточной боли, понемногу утихая.
