– Жень, не бери в голову. Это просто усталость и одиночество.
Она попробовала улыбнуться, но от этой вымученной улыбки слезы наоборот набежали еще сильнее на глаза, а одна самая крупная предательски покатилась прямо по Настиной щеке. Девушка всхлипнула, и Женя, испугавшись, что она сейчас откровенно разрыдается, притянул ее к себе. Она не сопротивлялась, а наоборот, плотнее прижалась к нему. Он стал гладить ее по голове.
– Если бы ты только знала, как я тебя понимаю.
Ему самому в этот день было не просто одиноко, а как-то смертельно тоскливо. Он вспомнил другой день, тот, что был в его жизни ровно год назад. Он тогда пришел домой пораньше, чтобы помочь Алисе нарядить елку. Ель они купили живую, Алиса очень хотела, чтобы пахло хвоей, и высокую.
– Я одна не справлюсь, – предупредила она, – Елка очень большая, гирлянды я точно не повешу как надо.
– Я сбегу к тебе, не переживай.
И он убежал со съемок, сославшись на простуду. Тогда у них еще все было хорошо. Тот день, вернее вечер, был волшебным. Они украсили вместе елку, а потом, выключив свет, сели возле ее мерцающих огоньков и стали целоваться. За окнами шел сильный снег, и как же им было хорошо сидеть вот так в обнимку, любоваться елочкой и целоваться.
Тогда они еще почти не ссорились, и были очень счастливы вдвоем.
Женя попытался вспомнить, когда же все пошло не так. Настолько не так, что это отняло у него его девочку?
«Если бы сейчас можно было повернуть все назад, я бы ценил каждое мгновение, проведенное с ней, – думал Женя. – Я бы целовал ее маленькие пальчики и пухлые губки, я бы больше уделял ей времени и внимания. Я бы вообще ее никуда от себя не отпускал, ни на час, ни на миг. И она бы была со мной, живая и здоровая, а главное – счастливая, как в тот день накануне западного Рождества».
– Все, надо идти работать, – прервала его размышления Настя, к которой вернулся боевой дух.
– Сегодня придется попотеть, все столики заняты, – смахнув слезы ладонью, добавила девушка.
– Рождество ведь, – вздохнул Женя и пошел заниматься работой.
