Вернулась, нарезала тонкие кусочки, залила кипятком заварку, в общем, все как обычно. Сахарница, ложка, и я зашла в кабинет Смычковского, молча поставила на его стол и так же без слов развернулась к двери. Однако успела сделать только несколько шагов, как за спиной раздался задумчивый голос:
— Это какой-то новый сорт чая, Олеся Викторовна? Или экзотический способ приготовления?
Я развернулась и с недоумением посмотрела на начальство.
— Прошу прощения? — коротко переспросила, начиная злиться, что он опять придумал причину для придирки.
— Попробуйте сами, — так же коротко предложил он, подвинув ко мне чашку с чаем.
Поджав губы, я пожала плечами, подошла и аккуратно набрала в чайную ложку жидкости, отправила в рот… И едва не выплюнула на стол Смычковского. Черт. Откуда там соль? Он же сам добавляет колотый сахар, вон даже сахарница стоит. Бровь шефа выгнулась, уголок губ дернулся в усмешке. Александр Михайлович откинулся на спинку кресла, переплетя пальцы, и вперил в меня свой прокурорский и почему-то очень довольный взгляд.
— Ну как? — осведомился он. — Расскажете, с каких пор в зеленый чай добавляют соль?
Танька, сволочь такая. Видимо, сыпанула в чашку, пока я ходила лимон мыть, а я и не заметила, сразу налив туда воды и положив сито с заваркой. Можно было, конечно, наябедничать на подлую напарницу, но и моя вина тоже имелась: не подумала, не учла, хотя Татьяна четко обозначила свою позицию. Ну не сталкивалась я с ситуациями, черт возьми, когда соперницы в борьбе за тепленькое местечко и вожделенное тельце босса подсыпают соль в чай, чтобы подставить. Так, ладно, учтем на будущее, если, конечно, меня прямо сейчас не отправят обратно в филиал. Хорошо бы. Смычковский слыл жестким начальником и промахов не прощал. Я опустила глаза, сдерживая возмущение и раздражение, и ровно ответила:
— Простите. Недоглядела, видимо, — после чего поставила чашку обратно на поднос. — Я поменяю сейчас.
— Будьте любезны, — невозмутимо кивнул Смычковский, и я направилась к выходу.
А у самой двери снова настиг его голос.
— Больше ничего не хотите мне сказать, Олеся Викторовна?
И тон такой, насмешливый, с отчетливой иронией. Я оглянулась через плечо, изобразила недоумение, приоткрыв дверь.
— Постараюсь быть внимательнее, — пожала плечами, глядя на него честными глазами. — Если считаете такой проступок недопустимым для секретаря… — рискнула я заговорить о своем тайном желании, но не закончила.
— Не считаю, но наказание будет, — перебил Смычковский, не сводя с меня глаз, и его пальцы погладили губы, сложенные все в ту же предвкушающую усмешку. — В пятницу вы ужинаете со мной, Олеся Викторовна. Возражения и отказы не принимаются.
