— Мы прибыли, — разрезает тишину голос Аякса, а я всматриваюсь в открывающийся вид, понимая, что вот он мой конец — осязаемый.
Вряд ли мне удастся сбежать с этой планеты.
— Что теперь? — спрашиваю, наблюдая за нашим приближением к планете.
Не смотрю на Аякса, не хочу видеть его триумф, осознавая, как становлюсь ничтожна, беспомощна, слаба. Я никто на этой планете — рабыня. Паника захлестывает, отчаянье отравляет, убивая всякую надежду.
У меня должен быть выбор. Не может быть, чтобы у меня его не было. Просто не может. Хочется отсрочки, я думала она у меня будет, ведь нам долго лететь, но… нет. Ее нет, а Аякс до сих пор не озвучил — какова цена моей свободы. Продолжает молчать, не вступая в диалог, не заключая сделок, а мне это жизненно необходимо, прежде чем я попаду в капкан его планеты, полной несправедливости.
— Ты моя, — повторяет ранее сказанное, не отвечая на прямой вопрос о дальнейшем будущем.
Я встречаюсь взглядом с мужчиной, отрицательно качая головой. Не признаю его слов. Я свободна.
— Ты меня отпустил, — стою на своем, хоть и понимаю, что бесполезно ему что-то доказывать, но продолжаю настаивать.
Быть может, если я буду это часто повторять, Аякс тоже поймет, что его поступок неправильный, вот так забирать меня неизвестно куда, говоря, что летим домой. Мой дом на Сариа, рядом с дочерями.
— Я тебя спас, — волна негодования захлестывает, пробивается наружу, заставляя грозно шипеть в ответ.
— Это я тебя спасла, я. Тащила на себе, пока ты был в отключке, а могла оставить, Аякс. Могла. Ты бы даже не понял, умер бы вовремя взрыва, так и не очнувшись. А сейчас утверждаешь, что это я тебе обязана? — Ухмыляюсь, зло, сжимая ладони в кулаки. — Ни за что. Это ты мне обязан. Ты.
Он слушает, не перебивает, и лишь когда я замолкаю, выдохнувшись и выплеснув, накопившуюся злость, заговаривает.
— Я говорил не о прошлом, а о твоем поступке сейчас, — укоряет меня за мою недальновидность. — Я не позволил тебе снова попасть в рабство, хотя поверь мне, Грек был в тебе заинтересован, — усмехается, видя как задевают меня его слова.
А ведь она прав, лучше смерть, чем колония.
— Я даже твоим дорогим сарианам, — выговорив последнее, он кисло морщится. Ему явно не нравятся представители этой расы. — Выторговал свободу, — продолжает, чтобы после как-то даже обиженно обвинить меня. — И так ты мне за это платишь? Маира, я рассчитываю на большее.
Что?
— Ты издеваешься? Да? — Выпаливаю резко, чтобы после обреченно добавить. — Ладно, возможно, ты прав. Но… — и вот тогда я понимаю, насколько правдивы его слова.
