А мама у меня совсем другая — у нее узкое лицо с тонкими чертами. Прямой нос и высокие скулы, чуть припухлые розовые губы. На щеках легкий румянец, кожа светлая, кремовая… но самое удивительное — это глаза. Они большие миндалевидные, ярко зеленые, в обрамлении пушистых ресниц. Брови черные, плавно изогнутые. Волосы у нее почти до талии, темные и слегка волнистые. Фигура тонкая, девичья. Ростом невысокая, но разворот плеч и гордая осанка выдают благородное происхождение.
Вот тогда-то я в первый раз и навела морок на свое лицо и тело. Посмотрела на маму и захотела на нее быть похожей… зажмурилась и сосредоточилась, мои коготки засветились голубым светом и по телу прокатилась волна. Открыла глаза и обалдело уставилась на себя в зеркало… икнула. На меня смотрела точная копия мамы с учетом возраста в четыре года. Мелисса растеряно хлопала глазами на свою маленькую дочку, такую родную и такую незнакомую и, кстати, голую. Я-то всегда одета в свой мех и одежду как-то не очень. Мама всплеснула руками, схватила свою рубашку и попыталась меня одеть, но мне было совсем не холодно. И я пустилась в бега, помогая себе не видимым хвостом на поворотах… Мила запыхалась и сдалась на милость победителя, то есть меня. Морок мне понравился и сколько бы мама ни убеждала меня, что я слишком приметно и необычно выгляжу, наотрез отказалась его менять. Мама почему-то прячет свою красоту, особенно когда идет со двора. Волосы заплетает в тугую косу, закалывает на затылке и надевает платок до бровей. Из одежды предпочитает длинные туники и широкие штаны, как у мужиков в деревне. Я как-то спросила, почему она так одевается? Мама с улыбкой ответила, что мол не хочет, чтобы бабы деревенские к ней мужиков своих ревновали. Да только бестолку все это. Мужики на маму внимания не обращают, а женщины, так вообще, о печалях и горестях плакаться бегают, не часто, но бывает. Спросила и об этом. Мама рассмеялась, как колокольчик зазвенел. Она ответила, что деревенским она глаза отвела и видят они ее совсем иначе, как будто не молодую уже женщину простой, но приятной наружности. А одежда — во-первых — удобно, а во-вторых — приезжим-то всем глаза не отведешь… Единственное, что с боем отбила у меня Мелисса — нужно одеться. Что интересно, фигурка у меня не изменилась, а по объему стала точь-в-точь, как я, плюс шерсть. Хвост стал невидимым, но на ощупь никуда не делся. Одежды у меня практически не было, а зачем? Мама покачала головой и пошла к большому сундуку. Покопавшись, нашла небольшой отрез мягкого льняного батиста, бежевого теплого цвета, и хотя я к одежде была равнодушна, ткань мне понравилась. Из нее мама сшила белье и длинную рубашку. Потом из того же сундука Мила извлекла отрез зеленого тонкого сукна. Вскоре у меня появилась длинная юбка и широкие штаны, к ним — небольшой кафтанчик с рукавами чуть выше локтя и маленькая свободная шапочка. Что удивительно, одеваться, когда на мне морок, было приятно. После мама сходила к деревенскому кожевнику и попросила сделать мне сапожки. К такой нарядной одежке непременно нужна подходящая обувь. Только бегать по лесу в одежде неудобно. И еще, я заметила, что морок очень понижает чувствительность. Дело даже не в запахах. Я практически не чувствовала деревья. Да и животные так сильно уже не боялись.
