А король похож на одного друга и одновременно на Виталика. Как обычно бывает во сне — похож, но лучше. Мне ведь всегда хотелось, чтобы у него были тёмные волосы. И чтобы он меньше ныл и больше улыбался. У него такая красивая улыбка.»
У дальней стены возникли Барт и Эйнис с корзиной в руках, девушка подошла к дивану и опустилась на корточки, выставляя на полу в ряд с десяток пар разных тапочек.
— Это у вас в таком ходят? — с сомнением подняла брови Вера, приподняла подол платья Эйнис и убедилась, что нет — на девушке были кожаные ботинки на небольшом широком каблуке, с толстой подошвой, шнуровкой и вообще потрясающе крепкие на вид.
— Да, госпожа, — нервно забрала свой подол Эйнис и бросила на Веру негодующий взгляд: — Это хорошая обувь, примерьте.
— Это тапочки, Эйнис, — криво улыбнулась Вера. — Спасибо, конечно, за заботу, но думаю, мне понадобится что-то для улицы.
— Нет, госпожа, — тихо ответила девушка, не поднимая взгляда. Вероника почувствовала, как всё внутри начинает дрожать от смеси раздражения и обиды.
— Что значит «нет»? — почти шёпотом сказала она. — Я в тапках ходить буду?
Повисла неуютная тишина, было слышно, как шаркают по полу ноги Барта, когда он ссутулился и развернулся к ним спиной, делая вид, что рассматривает полки с книгами. Эйнис медленно подняла глаза, снизу вверх глядя на Веру, плотно сжатые губы как будто сдерживали поток несказанных слов. Вероника смотрела в её глаза с неприятным пониманием, и чисто из спортивного интереса пыталась угадать, что скрывается за напряжённым взглядом этих чёрных глаз. Что она сейчас скажет? «Не усложняй мою работу»? «Заткнись и меряй, или я просто возьму любые»? А может, «прости, от меня ничего не зависит»?
— Вы не будете выходить на улицу, госпожа, — почти шёпотом произнесла девушка, — ради вашей же безопасности.
— То есть, я в тюрьме? — хмуро рыкнула Вера.
— Вы под охраной, — медленно сказала Эйнис и в её глазах всё же мелькнуло «прости». Но Вероника отлично помнила её слова «у меня приказ стрелять на поражение» и прекрасно понимала, что то, что ей жаль, ещё не значит, что она не выстрелит. Выстрелит, как миленькая. И даже скромняга Барт приложит все усилия, чтобы не дать ей сбежать. Да и куда бежать? Она об этом мире ни черта не знает, к тому же здесь, похоже, осень — когда её вели из дома правителя Тонга, она успела замёрзнуть.
«Я неизвестно где, вокруг неизвестно кто, из тёплой одежды — только скатерть, любезно подаренная господином министром.»
