— Но я не готова и вообще это все так неожиданно.
— Разве? А мне вот кажется это не так. Вы с ним уже давно, предложение он тебе, когда еще сделал, даже переехал сюда ради тебя, а это о многом говорит. Да и мы уже не так молоды, чтобы ждать еще десяток лет внуков. Отец твой на пенсию собирается, здоровье не позволяет уже как раньше уделять столько времени компании, а вот твой Бен зарекомендовал себя с хорошей стороны, из него получится хороший приемник. Может, после свадьбы вообще станет во главе компании, а отец спокойно уйдет на покой.
— Но почему именно сейчас, мам? — Чуть ли не стону в голос.
Они уже все решили и свадьба какая будет, и жизнь будущая тоже, да и Бена, как зятя, определили. Быть может и свадьба это больше их идея, чем его.
— Мы хотим, чтобы ты двигалась вперед, годы-то идут. Нет лучше времени, чем сейчас.
— Я в этом не уверена, — говорю тихо, вспоминая последнюю встречу с Мраком.
Если бы они только знали.
— Все будет хорошо, родная, — обнимает она меня, а я сглатываю горечь.
Я ведь не могу сказать ей всей правды, да и что именно я ей скажу? Что воспоминания, которые я закопала в дальних уголках своей памяти, возвращаются, спустя столько лет? Что меня мучают эти вспышки воспоминаний, а еще преследуют навязчивые сны? Что я сплю с незнакомцем, изменяя жениху? Что именно я могу сказать, чтобы эта правда выглядела нормальной в ее глазах? Ничего. Она не поймет.
Я оказалась не готова к такому повороту в своей жизни, это сделало меня крайне растерянной. Мама решила снова меня слишком опекать, позабыв, что я уже взрослая и мне не нужно ее столь пристальное участие. Я понимаю, что произошедшее когда-то со мной наложило отпечаток и на нее, да и на отца тоже, но они ошибаются сейчас, думая, что так будет лучше. Не будет.
Я ведь надеялась, что смогу по-тихому разойтись с Беном, никогда не любила скандалов, всегда стремилась к спокойствию, но, видимо, уже так не получится.
Мы возвращаемся из кухни в гостиную, отец что-то говорит Бену, а, заметив нас, замолкает, я встречаюсь взглядом с глазами жениха, а он смотрит на меня серьезно и немного расстроено, будто хочет что-то сказать, а сказанное мне не понравится.
Я напрягаюсь, ожидая еще какого-то сокрушительного поворота, но он не говорит ничего, лишь поднимается и, извинившись перед родителями, уводит меня из комнаты.
— Милая, у меня плохие новости, — заявляет он, когда мы оказываемся наедине, сжимая мою ладонь.
Мне хочется сказать, что и у меня тоже, но я молчу, не готовая сейчас ему сказать всю правду, не в доме родителей точно, а он продолжает.
