— Если все же набираешь, значит, что-то случилось, — говорит уже более серьезно.
— И да, и нет, — вздыхаю.
— Опять приступы? Как часто? — Сразу понимает, о чем я говорю.
— Один раз.
— Хорошо, что ты сразу же позвонила. Я могу сегодня после работы тебя принять.
— Это было бы хорошо.
— До встречи.
Я первая кладу трубку, увидев, что в кабинет заходит секретарша Дэвиса — Бетти, старательно делаю вид, что читаю что-то важное в бумагах на столе, в этот момент кажется, что если кто-то узнает, что я хожу к психологу, сразу же подумают, что я ненормальная. Хотя я себя таковой не чувствую, ну может быть немного из-за Мрака, но и чтобы кто-нибудь знал, тоже не хочется. Это только мое, личное.
Я больше не ребенок, которого силком тащили в кабинет к "мозгоправу", теперь я понимаю, что иногда это попросту необходимо. Только Амалия не дает ответов, она, как всегда, анализирует каждый поступок, действие, жест. Она не видит ничего странного или же страшного в том, что меня тянет к незнакомцу. Спрашивает: "когда ты в последний раз ощущала сексуальную тягу к кому-то", на что получает мое короткое: "никогда". А ведь так и есть, да, был интерес, возможно, какое-то мимолетное влечение, или как с первым парнем, просто было интересно: "что такое секс?". Даже с Беном было больше: "так надо" или же: "а почему бы и нет", но не было сексуального напряжения, мокрых трусиков от простых прикосновений. Ничего такого. Амалия утверждает, что прошлое и настоящее неразрывно связано, что детская травма, несущая с собой сексуальный подтекст, остановила некоторые процессы, и если я первая откликнулась по-настоящему, это прогресс, а возвращение воспоминаний — своего рода защита. Говорит, что мужчина может знать мое имя-прозвище, ведь в детстве многие меня так называли. Быть может, он из того же города. Советует спросить это у него самого, чтобы успокоиться: "Возможно, нет никакой тайны, а он просто соседский мальчишка, которого ты не помнишь?", но все во мне противится этому, ведь я не рассказываю всего. Некоторые моменты хочется оставить только себе, а она делает вывод из того, что я говорю, но Мрак слишком уж подавляющий, чересчур скрытный и загадочный. Он не может быть таким просто так. Если бы он был обычным доминантом из клуба, чему-то еще можно было бы найти объяснение, но он утверждает, что это не так. Тогда зачем все это? Тайны, повиновение? Я не знаю ответа, а спросить у психолога не готова. Амалия же советует прислушаться к себе, возможно, пойти на поводу у желания, так как считает это своего рода освобождением от прошлого.
